30 нестандартных дней
Шрифт:
Билл Клинтон: «Я не вступал в интимную связь с этой женщиной».
В начале 1998 года Клинтон полностью отрицал близкие отношения с Моникой Левински, однако результат генетической экспертизы подтвердил наличие ДНК президента на одежде стажерки.
Лэнс Армстронг: «Я продолжаю говорить одно и то же вот уже семь лет: я никогда не принимал допинг».
Как выяснилось, семикратный победитель «Тур де Франс» нагло лгал в шоу Ларри Кинга на CNN
Роза Руис: «Я бежала эту дистанцию – от начала и до конца!»
Пришедшая на финиш первой из женщин в Бостонском марафоне 1980 года Рози до последнего стояла на своем. Когда организаторы получили подтверждение, что большую часть дистанции Руис проехала на метро, ее лишили титула победителя.
Хан Ван Мегерен: «Пришлось изрядно попотеть – было невероятно трудно».
Не лишенный таланта датский художник прошлого века сумел получить миллионы долларов от продажи нескольких картин, якобы принадлежавших кисти знаменитого Яна Вермеера. Он нагревал полотна в печке – так на них образовывались кракелюры.
Кесси Чедуик: «Отпустите меня, отпустите, я невиновна! Верьте мне, отпустите меня!»
Чедуик до последнего старалась убедить всех в своей невиновности – после того как в начале XX века ей удалось обмануть несколько банков на миллионы долларов. Представлялась Кесси дочерью американского сталелитейного магната Эндрю Карнеги.
Джеймс У. Джонстон: «Курение сигарет не формирует зависимости – это все равно, что пить кофе или чай».
Директор табачной компании R. J. Reynolds в письменном свидетельстве для слушаний в Конгрессе США в 1994 году официально отрицал факт, что никотин на самом деле вызывает зависимость.
Мармадьюк Уэтерелл: «Хотели увидеть монстра? Получайте!»
Британский режиссер вместе с сыном сконструировал лохнесское чудовище из игрушечной подлодки и сделал сенсационный снимок Несси 1934 года.
День 3. Давай помолчим
Люди, которые больше молчат, чем говорят, много знают.
Я из говорливых, признаюсь честно. И это задание-игра далось мне не очень легко лет пять назад. Сейчас же я с легкостью выполняю эту практику примерно раз в месяц.
Что делать?
Из 24 часов, которые даны нам в сутках, – 8 из них надо молчать и наблюдать.
А в чем суть?
Чем больше мы смотрим, что творится вокруг нас, тем больше понимаем этот мир. Начинаем видеть общественные проблемы, учимся слушать и видеть. Увлекаясь часовыми рассказами о своем дне или просто ведая кому-то свою историю, мы пропускаем мимо себя много интересного из того, что может сделать нас счастливыми, и того, что может сделать нас богатыми.
Сегодня в промежуточном итоге тебе предстоит написать, что ты чувствуешь?
Промежуточный итог:
_______________________________________________________
_______________________________________________________
_______________________________________________________
_______________________________________________________
_______________________________________________________
_______________________________________________________
_______________________________________________________
Я замолчал в свой 27-й день рождения, когда понял, что открываю рот, только чтобы поныть или сказать гадость. Я поливал дерьмом всех, кто попадался мне под руку, хотя поливать стоило только себя.
В день своего 27-летия я решил сделать всем подарок и помолчать. Моя девушка была в восторге. Весь день я провел на пляже, молча. На следующий день я проснулся и понял, что не хочу говорить – не вижу в этом смысла. Когда ко мне обращались, я показывал жестами – рот зашит, извините.
Первую неделю всем было дико весело от того, что Джонни наконец заткнулся. А я вдруг понял, что стал слушать, что говорят другие. Это был странный опыт: раньше во время беседы я говорил сам, а потом вместо того, чтобы слушать, что говорит собеседник, готовил свою следующую реплику. Слушать собеседника? Нет, никогда.
Спустя пару недель ребята заволновались. Моя девушка стала просить, чтобы я сказал хоть слово. Я отправил родителям письмо, в котором рассказал, что молчу уже три недели и подумываю промолчать целый год. Папа прилетел первым самолетом, приехал ко мне домой, сказал, чтобы я сел к нему в машину и немедленно отправился вместе с ним в его гостиничный номер. Он думал, что я связался с какой-то сектой. Я показал папе, что пойду пешком. Когда мы вошли в его номер, он закрыл дверь, посмотрел на меня внимательно и сказал: «Ну, сынок, теперь ты можешь мне все рассказать». Я молчал.
Мне нравилось молчать – это приносило покой. Только один раз я случайно проговорился – после шести месяцев молчания наступил незнакомцу на ногу и сказал: «Извините».
С работы пришлось уйти: кому нужен музыкальный продюсер, который молчит? Но в те годы можно было прожить и без работы. Мы с моей девушкой перебрались в глубокий лес. Тогда легко можно было найти какое-нибудь жилье, хотя бы дом без воды и света. Один раз мы решили навестить друзей в Сан-Франциско – на то, чтобы выйти из леса, погулять с друзьями и вернуться, у нас ушло все лето.
Моя девушка была со мной заодно, пока я не предложил ей дойти из Калифорнии в Орегон – я собирался там учиться, хотел получить степень бакалавра по экологии. Она сказала, что это перебор, что она просто хочет кататься на машине и жить нормальной жизнью, и я пошел в Орегон один.
В десятую годовщину своего молчания я захотел поговорить. Я хотел почувствовать, что молчу по доброй воле, что это не тюрьма. Я позвонил маме – она подумала, что это мой брат. Мне пришлось рассказать ей историю, которую знали только мы двое: пару лет назад мы вместе ехали на лифте, я молчал, а мама сказала: «Если бы ты действительно так сильно заботился об окружающей среде, ты бы не катался на лифте». Только после этого мама поверила, что это я.