Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
— Я протестую, — сказал он. — Мы увязли в бою.
Услышав это, Нефата невольно провел пальцем по стволу болт-пистолета, отданного ему Гериатом. Оружие комиссара, он предназначался для поддержания дисциплины. Генерал не думал пускать пистолет в ход, но ему было приятно чувствовать его под рукой.
— Протестуй сколько хочешь, — спокойно ответил Нефата. — Дело твое. Мне плевать, кто поведет эту штуку, но, так или иначе, я встречусь с этими машинами.
Телак жадно хватал ртом воздух. Раут связал демона ближним боем и отогнал его
Но при всем этом единственным чувством, одолевавшим Телака, был страх — не за себя, но за портал, который он не смог закрыть. Все больше воинов Железных
Рук выбегали на плато, но библиарий знал, что они ничего не смогут противопоставить этой колдовской угрозе. Его боевые братья, не теряя ни секунды, сразу же бросались на помощь клан-командиру в бою против демонического отродья, а сам он, помогая себе уцелевшей рукой, отполз подальше от сражения. Ревущий ветер швырял в лицо библиария горсти горячего пепла.
Даже сквозь заливавшую глаз кровь он видел разлом, теперь совсем отчетливо. Колдовской огонь по его краю неистовствовал, словно пламя самой Преисподней — алое, порочное, всепожирающее. В центре круга сам воздух, будто пленку, мотало туда-обратно, то засасывая внутрь, то выгибая наружу. Существа на той стороне из размытых теней превратились в четкие фигуры — по крайней мере, для Телака, который чувствовал Имматериум намного острее своих братьев. На его глазах первая когтистая лапа пробила барьер и прорвалась в материальный мир, мир чувств и эмоций, окруженная ярким, переливчатым свечением.
Времени больше нет. Его посох сломан. На ритуалы изгнания не хватит сил. Все, что осталось у Телака, — это он сам. Его собственная душа, исполненная психической мощи даже тогда, когда физическое тело оставляет жизнь.
Он всегда был готов к такого рода жертве, ибо ставки в их вечной войне против зла неизменно высоки.
Телак пополз к разлому, чувствуя, как осколки металла и острые камни царапают его разбитый доспех и измученное тело. Покореженные фрагменты брони отваливались, выпадали из соединительных разъемов, срывались с кабелей и оставались позади. Разорванные мышцы сочились кровью, смешавшейся со смазочными маслами из развороченных бионических имплантатов.
Портал продолжал расширяться. Еще одна нечеловеческая рука просунулась наружу, ухватилась за огненное кольцо и стала растягивать его. Сквозь барьер уже доносился шипящий смех тварей, алчущих вырваться на свободу, и он становился громче с каждой секундой.
Телак продолжал ползти. Смутно, словно издалека, он слышал занимающееся крещендо болтерных очередей. Кто-то стрелял даже по самому порталу — они явно не до конца понимали, с чем имеют дело. Разлом невозможно было повредить материальными средствами — а будь иначе, его бы уже давно смело взрывами, что стерли верхушку Капитолия с лица планеты.
Лишь
Телак усилием воли заставил себя подняться на ноги, игнорируя волны боли, накатывающие на него при любом движении. Тело плохо слушалось, но он все же продолжил путь неверной, шатающейся походкой, отчаянно цепляясь за угасающее сознание и прилагая неимоверные усилия, чтобы переставлять ноги. И на ходу он начал процесс освобождения.
Это было трудно. Библиариев учили сохранять строгий контроль над собой и держать свой духовный потенциал в узде жесткой воли. Малейшая ошибка — и чистая эссенция варпа могла вырваться во вселенную, создавая непредсказуемые энергетические вихри, грозившие уничтожить все сущее вокруг себя.
Он подступал все ближе, чувствуя, как лопаются последние цепи самоконтроля. Его вторичное сердце с жаром разорвалось прямо в груди. Сознание рассыпалось на миллионы осколков, будто он ступил в длинный туннель из размытых, мельтешащих, перекрывающих друг друга картинок. Телак ощутил, как буря психической энергии с ревом поднимается из глубин его разума, сметая все барьеры, что он возводил на протяжении всей жизни.
Демоны на другой стороне разлома завидели его приближение. Они поняли, что он задумал, и принялись лихорадочно драть когтями неподатливую пленку материальности, силясь разорвать ее и распахнуть портал, наперебой выкрикивая богохульную брань и посылая видения вечных мук прямо в его агонизирующий мозг.
Когда Телак наконец добрался до края разлома, он более не ощущал окружающего мира. Изнутри его сжигало яростное белое пламя, порожденное собственной душой, что разрывало оковы плоти и соприкасалось с огненным кольцом разлома.
Он терял себя, растворяясь в набирающем мощь психическом вихре, и само его естество сгинуло в потоке разрушительного всепоглощающего эфира.
Последним усилием Телак бросился вперед, прямо в бурлящий водоворот энергий, обратившись всемогущим пламенеющим копьем чистейшего света. Перед самой смертью он услышал громовой раскат мощного взрыва, похожий на шум волны, разбивающейся о далекие скалы. Он почувствовал, как портал вокруг него рябит и деформируется, разрываемый энергией развоплощения. Неподвластная больше законам вселенной, она окончательно вырвалась из оков бренной плоти, и физическое тело библиария безжизненно рухнуло наземь.
Ощущение падения захлестнуло его.
Он оказался на другой стороне, нырнув в небытие.
Стало темно. Все вокруг замерло.
А затем появилось нечто, похожее на свет, и нечто, похожее на время.
Телак знал, что уничтожил разлом, потому что мир Шардена для него исчез. Вся вселенная исчезла. Перед ним раскрылась необъятная изменчивая бездна бесконечных вероятностей. Он не видел ее, ибо больше не имел глаз. У него не осталось ничего — лишь крошечная искорка сознания, способная еще что-то ощущать. И он ощущал то, что предстало перед ним.