Адмирал Колчак и суд истории
Шрифт:
Ответ найдем у того же К.А. Попова в предисловии книги «Допрос Колчака», «затмившей» собою полугодовую историю судебного процесса на Атамановском хуторе. «Мне пришлось, – отводя от себя руководящее участие, писал он, – участвовать в допросах Колчака, производившихся Чрезвычайной следственной комиссией в Иркутске. Созданная эс-эро-меньшевистским «Политическим центром», комиссия эта затем, с переходом власти к Ревкому, была реорганизована в Губернскую чрезвычайную комиссию; состав же комиссии, допрашивавшей Колчака, оставался неизменным до самого последнего дня допроса. Ревком совершенно сознательно сохранил его, несмотря на то что в этом составе был меньшевиствовавший Денике и два правых эс-эра – Лукьянчиков и Алексеевский» [460] .
460
Допрос
Если бы местная советская власть и решилась на издание запланированного сборника, ей пришлось бы давать разъяснения – с чего это вдруг ее противники обрели «символ борцов за демократию», а не та ли демократия 22 января 1920 г. мирно передала Ревкому «всю полноту принадлежащей государственной власти на всей территории, освобожденной от власти реакции»?
Таким образом, деятельность Чрезвычайной следственной комиссии представляла собой «мину замедленного действия», способную подорвать сфальсифицированную историю установления советской власти в Иркутске – точке отсчета «триумфального шествия» таковой в целом по Сибири.
Далеко не полный состав «Следственного дела» не позволяет установить важную сторону процессуального порядка «советского» периода предварительного следствия – было ли реализовано право обвиняемых на ознакомление со всеми материалами дел и возбуждение ими ходатайств о дополнительных следственных действиях. Но и констатировать нарушение этого права мы не можем, потому что 15 апреля генерал-лейтенант Катанаев дополнил свои показания, а Червен-Водали в форме заявления попытался опровергнуть предъявленные ему обвинения «общего порядка».
Кстати, отметив причины «выговаривания» гарантии неприкосновенности для Колчака на переговорах с Политцентром, Александр Александрович напомнил, что «аналогичные действия […] представленные революционной демократии перед большевистской властью, были предприняты и Политическим центром при передаче власти большевикам, несмотря на то что среди этой демократии находились лица, принимавшие ответственное участие в правительствах, борющихся против большевиков». Опять же, по программе следствия, утвержденной еще 10 января, бывший и. о. заместителя председателя Совета министров был допрошен Поповым о декабрьских событиях в Александровской каторжной тюрьме 1919 г. [461]
461
ЦА ФСБ РФ. Арх. № Н-501. Д. 7. Л. 31 об. – 33 об.
18 апреля 1920 г. арестованные в сопровождении К.А. Попова прибыли в Омск. Судя по тому, что на первом заседании процесса на Атамановском хуторе А.Г. Гойхбаргом были оглашены омские показания Морозова, Грацианова, Шумиловского и Молодых, можно предположить – предварительное дознание по делу министров Колчака получило свое продолжение.
В связи с этим представляет интерес тактика сбора вещественных доказательств на новом «омском» этапе. В «Следственном деле» сохранился единственный документ этого периода, манера составления которого свидетельствует о перенимании членами Сибирского ревтрибунала мартовского «поповского» опыта. 28 апреля следователь трибунала (фамилия не указана) составил справку, где на основании осмотра журналов заседаний Совета министров правительства Колчака установил участие товарища министра народного просвещения Н.О. Палечека в заседаниях кабинета и длинным списком перечислил принятые на них постановления [462] .
462
Там же. Д. 9. Л. 182.
Заключительный этап подготовки процесса начался с публикации в прессе 22 апреля информации о том, что привезенных из Иркутска министров и их товарищей ожидает суд [463] . Первоначальный список подсудимых включал в себя 25 фамилий: 1) Болдырев В.Г. – преподаватель Владивостокского университета, 2) Василевский В.К. – товарищ министра труда, 3) Введенский С.А. – товарищ министра торговли и промышленности, 4) Грацианов А.А. – товарищ министра внутренних дел, 5) Гришина-Алмазова М.А. – вдова управляющего военным министерством Временного Сибирского правительства и командующего Сибирской армией генерал-майора А.Н. Гришина-Алмазова, 6) Дмитриев Н.В. – товарищ министра продовольствия, 7) Жуковский В.Г. – товарищ министра иностранных дел, 8) Карликов
463
Советская Сибирь. 1920. 22 апреля.
Позднее из списка будет исключен Болдырев (роль которого в деятельности колчаковского правительства до сих пор не выяснена) ввиду смерти, последовавшей «еще до рассмотрения дела» [464] . Остальные же, все без исключения, предстанут перед ревтрибуналом.
Судить министров и их товарищей было поручено Сибирскому Чрезвычайному революционному трибуналу (ЧРТ) в составе: председатель – представитель ВЧК И.П. Павлуновский, от Сиббюро ЦК РКП(б) – В.М. Косарев, от рабочих – М.Н. Байков, крестьянских масс – руководители партизанского движения на Алтае и в Енисейской губернии Е.М. Мамонтов и П.Е. Щетинкин (к слову сказать, арестованный в декабре 1920 г. органами ВЧК по обвинению в контрреволюции). Обвинителем с функциями прокурора Сибревком назначил А.Г. Гойхбарга.
464
Там же. 2 июня.
Как отмечает в своей статье В.С. Познанский, «сложней оказалось дело с выбором защитников». Сибюст опасался, что коллегия защитников при Омском губревкоме поручит защиту явным противникам советской власти. В переписке выяснили, что согласившиеся участвовать адвокаты заявили о лояльности к новой власти, хотя и оправдывали ряд действий подсудимых (в период «необходимости создания русской власти» в Сибири взамен Советов) выполнением подзащитными своего служебного долга. Защиту колчаковских министров коллегия поручила Аронову, Бородулину и Айзину. Уже в ходе самого процесса ЧРТ посчитал необходимым дать официальное публичное разъяснение, что защита была выделена из состава коллегии защитников и обвинителей распоряжением самой коллегии [465] .
465
Познанский В.С. Указ. соч. С. 47; Советская Сибирь. 1920. 25 мая.
Обвинительное заключение «по делу самозванного и мятежного правительства Колчака и их вдохновителей» перечислило обвиняемых в произвольном порядке, без учета занимаемых должностей: Червен-Водали, Шумиловский, Краснов, Морозов, Преображенский, Ларионов, Степаненко, Жуковский, Писарев, Болдырев, Клафтон, Гришина-Алмазова, Цеслинский, Ячевский, Грацианов, Палечек, Молодых, Дмитриев, Карликов, Введенский, Василевский, Третьяк и Новомбергский.
«Вдохновители» обвинялись в преступлениях по следующим пунктам:
«1) в бунте и восстании, при помощи и поддержке иностранных правительств, против власти рабочих и крестьян, с целью восстановить старый строй, 2) в организации истребительной вооруженной борьбы против советской власти, 3) в организации системы массовых и групповых убийств трудового населения, 4) в предательском призыве иностранных вооруженных сил против страны, которой они принадлежали, 5) в организации массового разрушения достояния Советской республики и имущества трудового населения и 6) в расхищении и передаче иностранным правительствам достояния Советской республики» [466] .
466
Там же. 12 мая. При последующем анализе обвинительного заключения подразумевается только этот документ, поэтому на него не будет сделано отсылок.