Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена
Шрифт:
Человек, кажется, едва удостоивает вниманием быстрое мелькание часов настоящих и, напротив, с каким-то тайным удовольствием любит переноситься в прошедшее и, так сказать, протяжно наслаждаться приятностями оного – воспоминаниями. (Ф. Н. Глинка, 7)
Время все разрушает и созидает, портит и совершенствует. (К. Н. Батюшков, 17)
В воспоминаниях мы дома;
А в настоящем – мы рабы
Незапной бури, перелома
Желаний, случаев, судьбы.
(П.
Имена хороших правителей, если события необыкновенные не возносят их на степень высшую, с коей могут они подействовать непосредственно на жребий государства и заготовить себе место в истории народа, должны довольствоваться и пользою и молвою временною; имена хороших писателей, не затмеваемые блеском событий современных, разливающие сияние благодетельное на эпохи бледные и скудные, всегда сохраняются признательно у народов просвещенных, как лучшее их достояние, как неотъемлемая собственность! Слава писателей, залог священный, вверенный гордости народной, может истребиться только вместе с нею в народе, униженном пороками правительства, или под бременем собственного разврата, уронившим величие предков. (П. А. Вяземский, 31)
Как ты молвой ни возвеличен,
Блестящий и крылатый век!
Все так же слаб и ограничен
Тобой вскормленный человек.
(П. А. Вяземский, 40)
…Или каждому народу судьбою предназначена эпоха, в которой созвездие гениев вдруг является, блестит и исчезает?.. (А. С. Пушкин, 24)
Но время исцеляет все скорби, прикладывая к ним спасительную мазь забвения. (О. И. Сенковский, 7)
Прошло время, когда человек жил восемьдесят лет сплошь одною жизнию и думал одною длинною мыслию сплошь восемнадцать томов. Теперь наша жизнь, ум и сердце составлены из мелких, пестрых, бессвязных отрывков – и оно гораздо лучше, разнообразнее, приятнее для глаз и даже дешевле. Мы думаем отрывками, существуем в отрывках и рассыплемся в отрывки… Есть на свете тяжелые, неподвижные, чугунные люди, называющие себя основательными, которые бы хотели, чтобы все удовольствия были из цельного длинного куска, как Александровская колонна, и не постигают поэзии отрывка. (О. И. Сенковский, 12, 1)
Демоны не знают будущего, известного Единому Богу и тем разумным Его тварям, которым Бог благоволил открыть будущее; но как умные и опытные люди из событий совершившихся или совершающихся предусматривают и предугадывают события, имеющие совершиться, так и хитрые, многоопытные лукавые духи могут иногда предполагать с достоверностью и предсказывать будущее. (Игнатий, 5, 1)
Наполеон говаривал, что судьба – слово, не имеющее смысла, – оттого-то оно так и утешительно. (А. И. Герцен, 1, 1, 3)
Кажется, будто жизнь людей обыкновенных однообразна, – это только кажется: ничего на свете нет оригинальнее и разнообразнее биографии неизвестных людей, особенно там, где нет двух человек, связанных одной общей идеей, где всякий молодец развивается на свой образец, без задней мысли – куда вынесет! (А. И. Герцен, 1, 1, 6)
…История не что иное, как связный рассказ родового, хронического безумия и его медленного излечения (этот рассказ дает по наведению полное право надеяться, что через тысячу лет двумя-тремя безумцами
История – горячка, производимая благодетельной натурой, посредством которой человечество пытается отделываться от излишней животности; но как бы реакция ни была полезна, все же она – болезнь. Впрочем, в наш образованный век стыдно доказывать простую мысль, что история – аутобиография сумасшедшего. (А. И. Герцен, 3, 2)
Воссоздать жизнь эпохи не значит принять односторонность ее. (А. И. Герцен, 6, 2)
Полнее сознавая прошедшее, мы уясняем современное; глубже опускаясь в смысл былого – раскрываем смысл будущего; глядя назад – шагаем вперед; наконец, и для того полезно перетрясти ветошь, чтоб узнать, сколько ее истлело и сколько осталось на костях. (А. И. Герцен, 6, 2)
Грядущее отнесется к былому, как совершеннолетний сын к отцу; для того, чтоб родиться, для того, чтоб сделаться человеком, ему нужен воспитатель, ему нужен отец; но, ставши человеком, связь с отцом меняется – делается выше, полнее любовью, свободнее. (А. И. Герцен, 6, 4)
Идеал для всякой эпохи – она сама, очищенная от случайности, преображенное созерцание настоящего. Разумеется, чем всеобъемлемее и полнее настоящее, тем всемирнее и истиннее его идеал. (А. И. Герцен, 6, 4)
Ничто не может быть ошибочнее, как отбрасывать прошедшее, служившее для достижения настоящего, будто это развитие – внешняя подмостка, лишенная всякого внутреннего достоинства. Тогда история была бы оскорбительна, вечное заклание живого в пользу будущего; настоящее духа человеческого обнимает и хранит все прошедшее, оно не прошло для него, а развилось в него; былое не утратилось в настоящем, не заменилось им, а исполнилось в нем; проходит одно ложное, призрачное, несущественное; оно, собственно, никогда и не имело действительного бытия, оно мертворожденное – для истинного смерти нет. (А. И. Герцен, 8, 2)
Итак, для того чтоб понять современное состояние мысли, вернейший путь – вспомнить, как человечество дошло до него… (А. И. Герцен, 8, 2)
В самом деле, время – образ безусловного возникновения; сущность его состоит только в том, чтоб быть и вместе с тем не быть; во времени не прошедшее и будущее, а настоящее действительно; но оно существует только для того, чтоб не существовать, оно тотчас прошло, оно сейчас наступит, оно есть в этом движении как единство двух противоположных моментов. (А. И. Герцен, 8, 3)
…История вообще не обязана заниматься всем, что делают люди и что они везде делают. Все, что выпадает из общего русла или не втекает в него, что замирает в стоячести или, усталое, падает на полдороге, что случайно, частно, тогда только имеет право на историческое значение, когда оно не бесследно, в противном случае история забывает – и в этом великое милосердие ее! (А. И. Герцен, 8, 4)
Консервативность в историческом мире так же верна жизни, как вечное движение и обновление; в ней громко высказывается мощное одобрение существующего, признание его прав; стремление вперед, напротив, выражает неудовлетворительность существующего, искание формы, более соответствующей новой степени развития разума… (А. И. Герцен, 8, 4)