Алитет уходит в горы
Шрифт:
Вошел улыбающийся капитан и, крепко пожимая руку Лосю, приветливо сказал:
– Здравствуйте, Никита Сергеевич! Ну-с, Робинзон, со свиданьем придется горилки выпить. Горилка у меня прямо для богов. Коньяк!.. А почему с палочкой ходите?
– Ногу сломал, Михаил Петрович. Но теперь все срослось.
– Вот, стало быть, еще удобный случай выпить за здоровье, - сказал добродушный капитан, придвигая к себе бутылку.
– Ты смотри, что будешь пить! Звездочек на бутылке как в созвездии Ориона!
– сразу переходя на "ты", воскликнул капитан.
– Михаил Петрович, а у тебя на корабле нет ли картошечки? Целый
– Митрич, доставь-ка нам сей драгоценный продукт, - распорядился капитан, обращаясь к буфетчику.
Старые знакомые чокнулись, выпили. Капитан вытер сафлеткой седые усы и, лукаво подмигнув, спросил:
– Ну как?
– Горилка добрая, а закуска еще лучше!
– уплетая жареный картофель, пробормотал Лось.
Они чокнулись еще - за приход корабля, потом за хорошую погоду.
– Какие еще новости на материке, Михаил Петрович? Газеты привезли?
– Все, все привез. За весь год. Будешь теперь читать старые газеты, как роман. Еле подобрали полный комплект. Где их возьмешь, старые газеты? В губревкоме из подшивки взяли. Ну-с... народу еще понавез тебе.
– Кого же?
– Три учителя. Медицинский отряд Красного Креста - пять человек. Как видишь, уйма народу! Таких специалистов этот край еще не видел.
– Добре!
– радостно воскликнул Лось.
– Ревкомовских работников - шесть человек. Одного милиционера.
– Вот милиционеров маловато. Контрабанда ведь у нас здесь.
– Этот милиционер один стоит двадцати. Косая сажень в плечах, а усы подлинней моих. Демобилизованный красноармеец из Барнаула. Заба-авный парень! Зашел как-то на мостик, смотрит на приборы, на карту, где я прокладываю курс, и спрашивает: "А трудно выучиться на капитана?" "Потрудней, говорю, чем на милиционера".
– "Но-о, говорит, милиция - самая важная должность. Охрана порядка". Служби-ист такой!
Капитан помолчал.
– Ну-с, прибыли еще работники пушных факторий. Ты знаешь ведь "Норд компани" "сгорела". Расторгли с ней договор. Ликвидироваться будет. Организовалось советское Охотско-Камчатское акционерное рыбопромышленное общество. Сокращенно ОКАРО называется. Вот придумали слово! Прямо по-японски! Это ОКАРО и пушниной будет заниматься. А "Норд компани" - гуд бай!
Это сообщение удивило Лося. Удивило тем, что в Москве, как он думал, не могли знать положения на месте и все-таки пришли к правильному решению. Даже досадно было, что это решение принято без участия его, уполномоченного ревкома. И, вздохнув, Лось сказал:
– До этой ликвидации "Норд компани" мы здесь сами додумались. Только, черт возьми, почта наша лежит до сих пор в шкафу. Вот связь какая! Была бы связь, наши соображения как раз попали бы в самую точку...
– Значит, Москва предвосхитила твои мысли?
– улыбнувшись, спросил капитан.
– Да-да! Удивительно! Далеко отсюда Москва, а знает, что здесь надо делать. Правильно решили. Без американцев обойдемся. Революцию сделали, а уж торговать как-нибудь научимся.
– Безусловно!
– пробасил капитан.
– В стране идет наступление по всему хозяйственному фронту. И что удивительно - мне один архангельский капитан рассказывал, - еще шла гражданская война, а Ленин уже дал поручение разыскать материалы по месторождению ухтинской северной нефти. Какой человек! Вот и сюда для начала привез тебе геолога. Будет разнюхивать, чем тут
– Да, для геологов работа здесь найдется, - сказал Лось, вспомнив о горах, где капризничает компасная стрелка.
Капитан глотнул коньяку и продолжал:
– А ты знаешь, с момента революции я ведь был в бегах. На Дальнем Востоке, как тебе известно, была такая правительственная чехарда, что тошно становилось. Я смотрел, смотрел... Вира якорь - и угнал пароход. Вот этот самый. На китайской линии работал, как извозчик, без родины! Потом пришла Советская власть, я вернулся во Владивосток, замазал старое название корабля и написал: "Совет"...
Лось с улыбкой слушал капитана, который рассказывал это и в прошлом году.
– Радиста и рацию привез тебе, чтобы не был ты одиноким здесь.
– Что ты говоришь!
– обрадовался Лось.
– Ну, Михаил Петрович, за рацию придется выпить еще твоей божественной горилки.
– За такое дело не выпить, - надо быть брашпилем, - сказал капитан, наливая стопки.
– Да... с прошлой навигации тебе письмо вожу. Тогда, на обратном пути из Колымы, не попал к тебе. Привез его во Владивосток. Возил домой, в Шанхай, в Нагасаки, в Дайрен. И все же вот доставил адресату. Помнишь Толстухина? От него... И еще одно есть...
– Капитан весело подмигнул: - От жены. Но предупреждаю: читать его будешь не в моей каюте. Кто знает, что она там написала? Может быть, она поносит меня самыми последними словами и ты после этого не захочешь со мной и стопку держать?
Лось с волнением взял письмо, узнав знакомый почерк жены. Ему и самому хотелось прочесть письмо в уединении, подумать над ним, вспомнить далекую молодость, когда он был машинистом, а она - учительницей. Это ведь ей он обязан своей грамотностью. Лось бережно положил письмо в бумажник.
– Вы видели ее, Михаил Петрович?
– Да. Перед самым отходом из Владивостока вбегает ко мне женщина. Возбуждена, глаза горят - и сразу с допросом: "Товарищ капитан, вы все время работаете на "Совете"?
– "Да, все время, говорю, плаваю на "Совете". Она думает, корабль - это какой-нибудь ревком или завод! "И в прошлом году, говорю: пла-а-вал на нем". Спрашивает, не знаю ли я Лося. "Ну как не знать! В прошлую навигацию, говорю, сорок дней вместе шли".
– "Где шли?" Ха-ха-ха! Она думает, что на пароходе не ходят, а обязательно ездят. Ну-с, спрашивала, где ты и что ты. Собралась к тебе. Отговорил ее, отговорил. Сказал ей всю правду. "На пустынный берег, говорю, высадил Лося. Что теперь с ним, и сам не знаю". Не рекомендовал ей отдавать концы, не рекомендовал...
– Пожалуй, правильно сделал, Михаил Петрович, - неуверенно сказал Лось.
– Ну, разумеется, я же знаю край. Вот обживешь место, дом выстроишь, тогда и поднимай паруса. Так я и сказал ей... А рвется она к тебе! Наши капитанские жены не отличаются этим качеством. Привыкли, чертяки, жить без мужей... Ну, давай выпьем... Митрич, еще картошки!
– крикнул капитан, доставая маслины и засахаренный лимон.
– Как жизнь идет на материке, Михаил Петрович?
– Жизнь идет по курсу, заданному Владимиром Ильичом. Идет прямым курсом, ломая и рифы и подводные камни. Разумеется, не без бузотеров. Ну да ведь их понемногу списывают с палубы. Иначе и нельзя. Я по себе сужу: распусти экипаж - и пойдешь на дно... раков кормить.