Алмазная история (пер. Н.Селиванова)
Шрифт:
– Но он же уже взрослый! – удивилась Каролина.
– Что с того? Взрослый, но глупый. Неизвестно, что может выкинуть, на всякий случай надо быть к нему поближе. Ничего не поделаешь, придется оставить тебя здесь одну. Сделай, что сможешь. Поищи этот дурацкий саквояжик, а вдруг Флорек окажется прав…
После отъезда матери Каролина принялась искать желтый саквояжик. Искала по всему замку.
Поиски велись с большими перерывами. Во-первых, Каролине и в самом деле приходилось уезжать, чтобы хоть немного отдохнуть от свекрови. Во-вторых, она пыталась выполнить свой долг в библиотеке
Библиотека, правда, не сопротивлялась руками и ногами, но очень уж жалкий вид представляла собой очередная полка, за которую принялась Каролина, самая нижняя. Когда-то, очень давно, полкой заинтересовались мыши. В настоящее время в замке ни одной мыши не осталось, Каролина даже непроизвольно задумалась над тем, каким образом удалось справиться с такой напастью. Никто не знал, возможно, в свое время в замке развели на редкость способных кошек. Как бы то ни было, а по прошествии года Каролина все ещё клеила и складывала в книгах пострадавшие страницы, а даже и половины полки не обработала. Как назло, один фолиант представлял собою сплошь рецепты разного рода.
А вот свекровь, та и руками и ногами, а точнее, всеми силами отравляла существование невестке. Старуха заметила, что невестка ищет что-то по всему замку, и принялась активно ей мешать. Сказывалась, видимо, прогрессирующая паранойя, во всяком случае графиня стала назло Каролине запирать все, имеющее хоть какие-то замки: комнаты, коридоры, шкафы, комоды, секретеры и т.п. Даже пустые, веками пылившиеся ненужные чемоданы и сундуки – и те позапирала. Мало того, графиня приказала своей немногочисленной прислуге переносить мебель из одной комнаты в другую. Войдя в раж, графиня даже собственного мужа заперла как то в ванной, причем сразу же потеряла ключ. Наконец-то прислуга могла повеселиться, очень уж комичной оказалась операция по извлечению графа из ванной комнаты.
Новые причуды свекрови доводили бедную Каролину до белого каления. Не было у неё сил выносить эту ужасную бабу, которая никогда не отличалась умом, а под старость и последние его остатки растеряла. И помочь Каролине не могли ни свекор, ни муж. Свекор боялся супруги, а у мужа на все стенания жены был один ответ: «Сокровище мое, зачем нам тут торчать, поехали в Париж».
Наконец, к счастью, страшная графиня умерла.
Причиной смерти явилась её собственная патологическая скупость. Из экономии графиня запретила топить камины, а морозы в ту зиму во Франции стояли страшные, простудилась, схватила воспаление легких и скончалась. Поскольку остальные обитатели замка отделались лишь сильной простудой и долго ещё сопливились, смерть графини от воспаления легких признали карой господней.
Каролина наконец-то обрела свободу действий, но недолго ею тешилась…
Едва новая хозяйка замка Нуармон навела кое-какой порядок и восполнила нехватку обслуживающего персонала, расчистила многолетние завалы рухляди и разыскала спрятанные или затерявшиеся многочисленные ключи, как из Польши пришла весть о том, что Доминика тяжело занемогла. Естественно, Каролина все бросила и помчалась в Польшу ухаживать за бабкой, уже не встававшей с постели. Юстина не могла этим заняться, поскольку вместе с мужем находилась в Японии, в погоне за легкомысленном сыном.
Брат Каролины, очередной Джордж в роду
Доминика успела помереть до возвращения Юстины, так что дочь приехала лишь на похороны матери. На похороны, разумеется, съехалась вся родня. Присутствовала и дочь Каролины Людвика. Девочка училась в престижной французской школе для благородных девиц, а поскольку как раз пришла пора летних каникул, после похорон осталась в Польше под опекой все того же Флорека, то есть практически на полной свободе.
Одиннадцатилетняя Людвика была непосредственным, живым ребенком, наверняка унаследовавшим неординарные качества своих предков по женской линии, хотя они, эти качества, пока что ещё дремали в ней. Судьба её складывалась счастливо. С рождения получила возможность изъездить полсвета, знала и европейские страны, и глухие польские деревеньки, пользовалась всеми видами транспорта начиная со скрипящей телеги и кончая аэропланом.
Однако всегда находилась под присмотром – матери, бабушки или гувернантки и лакея, и только вот теперь могла пользоваться полной свободой. Правда, поначалу девочка не была уверена, что это хорошо, и даже склонялась к мнению, что она несчастна, позабыта-позаброшена, не до неё теперь родителям.
Школа благородных девиц сказывалась… Однако вскоре победил здравый рассудок и Людвика решила – напротив, ей грандиозно повезло и надо вовсю использовать редкую возможность оказаться предоставленной самой себе.
Шел 1939 год. Как уже упоминалось, для Юстины год был очень хлопотным, ибо сынок, весьма гордый собой, умчался в Японию. Гордый потому, что проиграл очередное идиотское пари и, как пристало истинному аристократу, не задумываясь ринулся выполнять условия. Положение усугублялось тем, что незадолго до этого неугомонный юноша обольстил некую девицу из хорошей семьи, и, как выяснилось, весьма успешно, так что теперь ему, как честному человеку, оставалось лишь жениться на ней. Отчаянное письмо обольщенной девицы настигло Джорджа над свежей могилой бабки, поскольку родители приволокли его на похороны из Японии прямиком в польское поместье.
Джордж так и не научился скрывать от родителей свои похождения, поэтому сразу с поминок английская часть семейства в спешке укатила в Лондон, где пришлось заниматься очень непростым делом: успокаивать рыдающую девицу и её разъяренного папочку, у которого все-таки хватило ума предпочесть свадьбу поединку, хотя при этом и было много крику о фамильном гоноре и прочих глупостях.
Впрочем, нежданная, скоропалительная женитьба легкомысленного Джорджа имела и положительные стороны. Юстина полагала – самое время остепениться её взбалмошному сыночку. Но и тут легкомысленный юнец оказался верен себе: эта его очередная выходка опять потребовала от родителей немалых расходов, ибо девица из хорошей семьи ломаного шиллинга не имела за душой.