Анатомия теургии
Шрифт:
— Зачем ты здесь? — прошептала норна.
— Это я должен спрашивать. Почему ты здесь? Ведь я дал тебе шанс уйти. Тогда, в отеле.
— Значит, я не ошиблась.
— Нет. Ошиблась, когда не поняла меня.
— Я всё прекрасно поняла! — она приподнялась на локтях. — Но уходить пришлось с боем. Ты, наверное, знаешь.
— Это уж точно, — он горько усмехнулся. — С твоего заклятия началась Йольская ночь, колдунья.
— Она началась с приказа короля.
— Он хотел обойтись без крови. И обошёлся бы, если бы не ты.
Он старался говорить твёрдо, но Гита наслушалась
Светловолосый хускэрл — не верил.
— Я всего лишь защищалась, — прошептала Гита. — И тоже хотела уйти без крови. И ты правда думаешь, что если бы не это, всё закончилось бы мирно? Я знаю, что творилось на улицах. Люди будто стали демонами. Думаешь, без меня это не произошло бы? Скажи правду. Здесь только ты и я.
Он молча сел на кровать рядом с ней.
— Понимаю, — вздохнула норна. — Как твоё имя? Может, мы никогда больше не увидимся, но всё равно хочу знать.
— Кенельм.
— Отлично, — Гита позволила себе улыбнуться. — Я как-то не подумала спросить его тогда, в первый раз.
— Оно было тебе не нужно, — усмехнулся Кенельм.
— Да, верно. Тогда. Не сейчас.
— А сейчас — нужно?
— Ты один из немногих людей в этом доме, кто мне нравится, так что да.
— Жаль, что я никак не могу помочь тебе.
— А хочешь.
— Да, — признался он. — Король — человек разумный и умеет думать наперёд, но я не знаю, что он сделает с тобой. Скорее всего, предложит амнистию в обмен на службу — в последнее время он часто это делает. Правда, не для норн. Но их ещё и не было здесь… ты — первая.
— Ты знаешь, что я ему отвечу.
— Знаю. Поэтому и не могу сказать, что случится. Но и не хочу, чтобы тебе навредили. Соглашайся, колдунья. Это лучший путь из всех, что у тебя сейчас есть.
Лучший… вот сейчас Кенельм не лгал. Вернее, он сам верил в свои слова, неподдельно, искренне. Настолько, что сама Гита на мгновение заколебалась. А что, если так и есть? Она не давала никаких клятв верности, лишь собиралась договориться с Чёрным королём. Она вполне может согласиться.
Вот только, пожалуй, возненавидит себя после этого. Не потому, что Красный король — восьмёрник, а потому, что никуда уже не получится уйти от ощущения крысы, мечущейся из угла в угол. Гита всегда презирала людей без чести, тех, кто готов служить кому угодно, лишь бы тот платил хорошо. И даже то, что она в плену, ничего не меняло.
Нет, она не согласится. Это уж точно.
Кенельм понял.
— Печально, — он вздохнул. — Я надеялся, ты услышишь голос разума.
— Уйди, — Гита отвернулась. — Поцелуй ручку своему королю, пусть он отправит тебя на очередную бойню. А я останусь сама по себе.
Он ничего не ответил. Просто поднялся и, снова вздохнув, вышел прочь. Лязгнула задвижка — и наступила тишина.
Гита уткнулась носом в подушку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
* * *
Курьер Меаччи появился во дворце внезапно, впрочем, они всегда появлялись будто из ниоткуда. Письмо было адресовано самому королю, и раз уж отправитель не поскупился
Эльфгар увидел его во дворе, возвращаясь с прогулки, но не придал этому значения — в конце концов, мало ли кто мог писать королю? Лишь когда тот позвал его к себе и, хмурясь, протянул сложенный лист бумаги со сломанной печатью, шериф понял: весть касалась его напрямую.
Когда он разворачивал письмо, то ещё был правителем Фьёрмгарда, ему подчинялся целый шир, а домом было целое поместье с обширным садом. Когда же он пробежал глазами первые абзацы, всё это рассыпалось прахом. В один миг он стал титулованным нищим, без денег и крова, и жгучая ярость захлестнула ум.
— Мы вернём его, — король внимательно смотрел на шерифа. Тот поднял на него тяжёлый взгляд, передавая письмо Деорингу:
— Верю.
— О какой колдунье говорится в письме?
— Альма… Альма Веллер. Другой такой я не знаю, — слова приходилось выталкивать, а ненавистное имя снова заставило кровь кипеть. Зря он тогда не отправил людей убить её, что бы там ни говорил молодой маг.
Зря он допустил, пусть даже на минуту, что ведьма может встать на его сторону.
— И она действительно могла сотворить такое?
— Я ведь рассказывал, — Эльфгар поискал глазами кресло и, подвинув его ближе, рухнул в него. — Она оседлала осквернённого волка. И не знаю, что умеет ещё.
— Отец… — подал голос Деоринг, и Эльфгар услышал ту же ярость, что бушевала в его душе.
— Молчи! — рыкнул он. — Дочитал? Отдай письмо королю.
Деоринг подчинился. Прекрасно. Придётся дать ему волю — но чуть позже, когда этого не увидит Тостиг. Ни к чему королю видеть, каков из себя один из его вассалов. Слишком легко неправильно всё понять.
— Если Гарольд проиграет, в тот же день ты вернёшь своё, — сказал Тостиг.
— Знаю.
— Ты возглавишь авангард моей армии?
— А разве у меня есть выбор? — горько усмехнулся Эльфгар.
Глава 9
За Гитой пришли на следующий день.
За это время она успела отодрать тонкую, но весьма твёрдую щепку от кровати, после чего изломать её всю в тщетных попытках снять хотя бы один из браслетов. Замок оказался довольно тугим, и хотя в конце концов ей удалось нащупать нужную точку, провернуть его не представлялось возможным — требовался металл. А его не было.
В промежутках между бесплодными попытками избавиться от иттриевых кандалов колдунья откровенно скучала, иногда засыпая: сказывались последствия стимулирующего зелья, так что постоянная усталость преследовала её. Если подумать здраво, пытаться бежать в таком состоянии весьма глупо, но это Гиту не смущало.
Утром заглянула Джаана, на этот раз молча, проверила, нет ли жара, оставила на столе чашку с травяным настоем и велела выпить до дна. Полагаться на честность пленницы она не стала, но Гита и не собиралась отлынивать — вряд ли джумарская лекарка хотела её отравить. Так что опрокинула в себя чашку, не поморщившись. Никаких особых ощущений, кроме непередаваемой горечи, она не испытала, но лекарства и не должны действовать мгновенно.