Ангел из пробирки
Шрифт:
Но дело было не в этом. Комната явно распадалась на зоны: рабочую, принадлежавшую Гелене, и мемориальную.
Можно сразу было угадать угол, где творила его хозяйка: цветные стены, мягкие, комфортабельные формы мебели, яркие, с лёгкой безуминкой картинки на стене, удобная подушка в этнических узорах на кресле, рабочий беспорядок. Антикварный секретер тоже принадлежал Гелене.
Стол Карла Йенссона представлял собой идеальное рабочее место педанта. Чистота и порядок. Никаких портретов или легкомысленных натюрмортов, из украшений только огромное
Да, Гелена истово берегла память о своём муже. Похоже, после его смерти она только пыль с его стола смахивала, но ничего с места не сдвигала, стараясь сохранить всё так, как было при нём.
Ариэлю вдруг стало очень грустно и обидно: в соревновании с покойником у него не было шансов. Тот навсегда остался идеалом, а он что? Так, сопляк, мальчишка даже не человек.
Бежавшая сюда быстрее ветра Гелена, попав в комнату, вдруг затормозила. Отпустила руку Ариэля, нарезала вокруг журнального столика несколько кругов, пару раз запнувшись о ножку стула, затем все же взяла себя в руки, села и указала парню на место напротив себя.
Юноша сел и уставился на хозяйку. Он ожидал, что она достанет планшет и покажет картинки оттуда, но ничего подобного не происходило. Гелена сидела и, не отрываясь, всматривалась в Ариэля. Тот почувствовал неловкость. Происходило что-то странное. Может, вчера она перегрелась и сейчас не вполне здорова? Непонятное поведение Гелены наводило на грустные мысли. Может, он зря вчера послушался Петру? Надо было настоять на том, чтобы она вызвала хозяйке доктора.
Гелена вдруг криво усмехнулась и заговорила:
— Думаешь, я сошла с ума? Может быть, вполне может. Но я тебя позвала провести опознание по фотографии.
Тут она жестом фокусника вытащила откуда-то здоровый жёлтый конверт, достала из него стандартный лист и сунула ему под нос. Ариэль впился взглядом в изображение.
Гелене удалось его удивить: фото было сделано на базе. Да, несомненно, вот обстановка медотсека, а на её фоне господин Руперт с техником Джеймсом. Он так и сказал.
— Отлично, — возрадовалась Гелена, — А это?
Там был тот же господин Руперт, но с господином Брендоном и доктором Михаем, а за ними стоял биотехник Соломон. Ариэль сообщил и это.
Но у Гелены оказалось много картинок, восемь или девять. На них были изображены работники базы в её интерьерах. Никто из “воспитанников” в кадр не попал.
Наконец Ариэль увидел, что конверт пуст: Гелена вытащила последнее фото.
— А этих людей ты знаешь?
На этот раз снимок был сделан не на базе. Такой чистоты там не было нигде, всё-таки долгая эксплуатация без достаточного ремонта даже в стерильном медотсеке оставила свои следы, а здесь люди стояли на фоне чего-то с иголочки нового и красивого. Другим отличием стало то, что большинство изображённых оказались Ариэлю незнакомы. Он узнал только двоих на переднем плане и одного во втором
— Вот это доктор Стив. Чёрный, — добавил он, чтобы не было путаницы, — Помните, я о нём как-то говорил. А рядом с ним тот, кто прилетал время от времени нас инспектировать. Давно, когда я был ещё маленьким. Последние годы он не появлялся. Имени его я не знаю.
Он хотел добавить про младшего научного сотрудника Ватанабэ во втором ряду слева, но глянул на хозяйку и запнулся…
Гелена сидела вся несчастная, смотрела куда-то вбок и тяжело дышала. Возникла неловкая пауза, которую она и прервала вопросом:
— Это точно? Ты не ошибаешься?
Ариэль ничего не понимал, но чувствовал, что для Гелены важно, чтобы не было никакой ошибки. Доказательства? Он тут же сообразил. Вскочил и выбежал с криком:
— Подождите, я сейчас!
Через минуту он уже вернулся с папкой, полной рисунков. Быстро отбросил ненужные наброски дома, портреты Гелены и достал изображения тех, кого он помнил. Быстро откопал и выложил на стол перед хозяйкой, радуясь, что догадался каждую картинку подписать:
— Вот, смотрите: это господа Руперт и Брендон, это доктора Михай и Леонид, а вот наш безымянный инспектор. Видите? Совсем как тот господин с фотографии.
Вместо того, чтобы обрадоваться, Гелена схватилась за сердце, застонала и сползла на пол. Губы её посинели. Перепуганный Ариэль бросился к ней, поднял и уложил на диван. Схватился за комм, чтобы связаться с Петрой и вызвать наконец хозяйке врача, но она снова его остановила:
— Ариэль, не надо. Лучше достань мне лекарства из верхнего ящика моего секретера, — она показала рукой, — Там такая синяя косметичка. Мы должны завершить этот разговор во что бы то ни стало. А потом, так и быть, вызывай врача. Если хочешь, я его сама вызову.
Голос её звучал прерывисто, она сипела и задыхалась.
Синяя косметичка, к счастью, была на месте. Ариэль вручил её хозяйке. Та для начала достала баллончик и пшикнула себе в глотку, а затем вытащила флакон-инъектор и, не дожидаясь помощи, всадила себе в плечо, после чего откинулась на подушки.
Минут через пять лечение подействовало: дыхание восстановилось, губы снова стали розовыми. Гелена заговорила тихо, но вполне пристойным голосом:
— Молодец Рахель, заставила меня обновить запасы медикаментов. А то бы я тут загнулась, а ты остался бы мыкаться с моим трупом.
И хрипло засмеялась, обозначая, что пошутила. Ариэлю такая шутка совсем не понравилась. Чувство юмора у него было, но не настолько продвинутое. Он промолчал.
Тогда Гелена приподнялась, села и показала пальцем:
— Достань из верхнего ящика стола портрет в рамке.
Ариэль выполнил указание. Потрет лежал обратной стороной вверх и он не сразу понял, в чём дело. Но когда перевернул… На него смотрел знакомый инспектор. Только здесь у него на лице была удивительно красящая его улыбка, а внизу можно было прочитать: “Моей бесценной. Калле с любовью”.