Аника
Шрифт:
Она вдруг оживилась.
– Я пока попробую поискать дом! Наверное, если буду стараться весь день, у меня, наконец, получится.
Я неуверенно кивнул, не понимая, что она имеет в виду. Может, взглядом собирается найти свой дом в деревне?
…
Каждые сто шагов я оглядывался и махал девочке, и она, стоя на высокой опушке, махала в ответ. Приближение к деревне будило во мне что-то затравленное, дремучее, казалось, я скукоживаюсь и превращаюсь в старую крысу, которую рассел загнал в тупик. А эти периодические взмахи снова возвращали меня в человеческий облик. Хотя бы на сто шагов. Приятно
К полудню я, постаравшись заправить под шляпу отросшие патлы и надвинуть ее как можно глубже на брови, наконец, добрался до деревни и, пройдя по главной улице, оказался на рыночной площади. Оживления особого не было, и на меня никто не обращал внимания. Просто какой-то путник, разживающийся солью, мылом и едой перед дальнейшей дорогой.
Некоторую неловкость я испытал, когда дело дошло до одежды. Я никак не мог заставить себя даже остановиться перед женскими платьями. Я понятия не имел, что конкретно нужно девочке, а задавать вопросы и демонстрировать свое невежество мне казалось, будет выглядеть подозрительным. Поэтому я решил купить ей мальчиковый костюм – сюртучок, брючки, сорочку и башмачки. И в походе ей будет проще, и мне при покупке не придется краснеть и мямлить.
Закупив все необходимое – включая добрый горшок масла, половину копченого окорока, кувшин молока и большой жестяной таз – я собрался в обратный путь. С трудом я миновал поскрипывающую на легком ветру вывеску «Харчевня у Рона». Отчаянно хотелось съесть что-нибудь домашнее, выпить прохладного эля, но я волновался за девочку. В гору, да еще с тяжелой поклажей, идти придется гораздо дольше, а я обещал вернуться до заката.
И тут я увидел ту самую старуху! Она, сгорбившись, правила уже знакомой кобылой, восседая на козлах, а в разбитом коробе телеги криво стоял гроб. Настоящий! Так и захотелось заорать: «Гроб пустой!», но, когда телега, поднимая дорожную пыль, поползла мимо, я увидел, что гроб открыт и вовсе не пуст. Над краем его виднелся маслянисто блестящий кончик носа и бледные скрюченные руки, держащие четки.
Я машинально снял шляпу и закашлялся в облаке пыли. Старуха безразлично коснулась меня хмурым взглядом, но в ответ на мою отвисшую в изумлении челюсть, кинула второй взгляд – полный враждебности и подозрительности.
– Повезла…, - выдохнул кто-то рядом. Я оглянулся и увидел за невысокой живой оградой пожилую женщину, задумчиво провожающую скорбную повозку. Заметив мой безумный взгляд, она смущенно поинтересовалась: «Вы были знакомы?»
– Что? О, нет! – ответил я и тут же придумал отговорку, - Мне просто показалось странным, что пожилая леди совсем одна. Неужели никто ей не поможет?
– Ничего, справится. Когда они зарывали дитя, как собаку, помощи не просили. А здесь… и попросила бы, не получит, - женщина криво усмехнулась, - Может, сами придете на помощь?.. Кстати, кто вы?
– Прошу прощения. Я не представился, - спохватился я, - Меня зовут Бенджамин Лоусон. Я путешествую со своим сыном и зашел в деревню за провизией. Кажется, мы видели их около недели назад, поэтому я так и удивился. Мне тогда не показалось, что усопшая… больна.
– Кэти Старр, - представилась в ответ старушка и замолчала
– Закопала?
– Это долгая история, - женщина некоторое время колебалась, потом предложила, - не хотите ли выпить чашку чая? Я как раз собиралась…
– С удовольствием! – с искренней благодарностью ответил я и, сняв тяжелые узлы с плеч, прошел в тенистый садик, где робко уселся за маленький столик под цветущими рябинами. Вскоре на столе появились чайник, чашки и блюдо с легкими, как пух, оладьями. Как давно я ел домашнюю выпечку? Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на еду, как дикарь.
Когда хозяйка присела напротив и поднесла чашку к губам, я, наконец, позволил себе положить на блюдце пару оладий и, неуклюже орудуя ножом и вилкой, принялся за еду.
– Откуда вы? – спросила женщина, - судя по вашему виду – издалека.
– Вы правы, - ответил я с набитым ртом, - от самых холмов Шотландии, миссис Старр.
– Нужда или тяга к приключениям?
– И то, и другое. Вы не против, если я возьму несколько для моего сына?
– Конечно, берите. Сколько ему?
– Двенадцать.
Женщина сдержанно улыбнулась.
– Расскажите, как вы повстречались с ними, - попросила она, - вы сказали, это было… пару дней назад?
– Да, - я замялся, - может, и больше. Мы устроили привал, и я спросил у этих леди дорогу. Они были очень любезны…
Я занервничал и умолк, ожидая дальнейших расспросов, но миссис Старр, помолчав, заговорила сама…
Глава 3
– Люси – та, что в гробу – была старой девой. Ей уже сровнялось тридцать и надежды завести мужа, увы, давно не осталось. Братья ее и сестры обзавелись семьями и разъехались. И остались они с вдовой-матерью вдвоем. Жили хорошо, сдавали землю в аренду, даже держали кой-какую прислугу.
Я мысленно отметил имя. Люси… Если доверять туманным намекам девочки, ее мать звали так же, как ее – Аникой! Значит, мои соображения насчет «приживалки» верны? Но ее дальнейший рассказ нарушил мои умозаключения.
– Жили замкнуто, но не из-за каких-то там странностей, а просто… думаю, от того, как люди относились к Люси. Со снисходительным презрением, как, впрочем, везде относятся к старым девам. Все ж таки это страшный позор для женщины – причем вполне благородной крови – так и не заинтересовать ни единого мужчину…
И вот однажды Люси пропала из поля зрения на несколько дней, а потом вернулась, но стала вести совсем уж затворнический образ жизни. Мать ее – Маргарет – долгое время убеждала всех, что дочь больна, хотя никто не видел, чтобы хоть раз к ним наведался доктор. А через несколько месяцев соседи стали поговаривать, что видели Люси, прогуливающейся по саду… с животом!
Тут уж деревня взбурлила не на шутку. Безмужняя! Нагуляла не пойми от кого! Ни единого мужчины рядом с ней никогда не видели. Видимо, приспичило дурёхе на закате молодости, она и подалась из деревни… за этим, значит, за самым.