Анонимные грешники
Шрифт:
— Аврора, — я подпрыгиваю при звуке своего имени. — Я отвезу тебя в Дьявольскую Яму.
У меня звенит в ушах.
— П-правда?
Я украдкой бросаю взгляд на Альберто и замечаю устойчивый румянец, поднимающийся по его шее.
— Я направляюсь в ту сторону.
Анджело, не оглядываясь, выходит за дверь. Я неловко стою в подвешенном состоянии между двумя мужчинами, каждый из которых держит в своих руках осколки моей жизни.
У Альберто есть власть разрушить жизнь моего отца.
Анджело знает все мои грехи.
Я поворачиваюсь обратно к Альберто
Затем он кивает. Так слабо, что если бы я моргнула, то пропустила бы это.
— Спасибо, — тихо говорю я на полпути к двери, так что сомневаюсь, что он вообще это услышал. С бешено колотящимся сердцем я бегу через холл, врываюсь в парадную дверь и останавливаюсь на ступеньках.
Анджело стоит, прислонившись к капоту своей машины, засунув руки в карманы пальто. Он пристально смотрит на что-то вдалеке, и разочарование начинает уступать место моему возбуждению.
Действительно ли он это имел в виду? Или я просто пешка в этой странной игре за власть между ним и Альберто?
Прежде чем я набираюсь смелости спросить, он отталкивается от капота и подходит к пассажирскому сиденью. Он придерживает дверь открытой.
— Залезай.
Меня не нужно просить дважды. Я сбегаю по ступенькам и протискиваюсь мимо него, чувствуя, как обжигают меня его прищуренные глаза, и проскальзываю на пассажирское сиденье, прежде чем он успеет передумать.
Он слишком сильно хлопает дверью, погружая меня в тишину. Я пытаюсь не обращать внимания на окутывающий меня теплый мужской аромат, коктейль из новой кожи и его дубового лосьона после бритья. То, как это обостряет мои инстинкты, поднимая волосы на затылке и обостряя мои чувства.
Опасность неминуема.
Машина опускается, когда он садится на водительское место, и я ещё больше жалею о своей поспешности. Интерьер элегантный и спортивный, и в тот момент, когда он захлопывает свою дверь, он кажется бесконечно меньше. Оглядываясь назад, я, возможно, могла бы подождать до субботы, чтобы увидеться с отцом. Пока Альберто не нашел бы кого-то другого, кто мог бы сопровождать меня, кого-то более… подходящего.
Я проглатываю ком в горле.
Двигатель оживает под моим сиденьем, урча, как тигр. Сжав ладони на коленях, я смотрю вперед, на одинокую капельку воды, змеящуюся по середине лобового стекла. Я не осмеливаюсь украдкой взглянуть на Анджело, от него исходит такой горячий и тяжелый гнев, что на окнах начинает собираться пар.
— Знаешь, быть шлюхой — это…
— Грех, — выпаливаю я, мой голос слишком громкий для крошечной дистанции между нами. Я съеживаюсь и прочищаю горло, понижая громкость, когда добавляю: — Да. Я знаю.
Повисла тишина. Я чувствую, как моё лицо становится пунцовым. Итак, он видел мою отчаянную попытку пофлиртовать с Альберто в офисе, а это значит, что он также видел, как злобно он меня отшил. О
Он вцепляется большими пальцами в руль и набирает скорость, выезжая с территории Висконти со скоростью и контролем гонщика Формулы-1. Я прикусываю губу и стараюсь сохранять нейтральную позу, как будто я совершенно привыкла постоянно двигаться со скоростью миллион километров в час.
— Я собирался сказать непривлекательно.
Разочарование сжимает моё горло, угрожая перекрыть доступ воздуха, если я не выпущу его.
— Я не шлюха.
— Ты также не непривлекательная.
Я замираю.
Что?
Только когда моё сердце снова начинает биться, я украдкой бросаю на него взгляд. Он смотрит на дорогу впереди, стиснув челюсти слишком сильно, чтобы с них могли сорваться какие-нибудь неуместные слова. Мне показалось. Иначе нельзя. Это было не что иное, как звук низко свисающей ветки, царапающей ветровое стекло, или проезжающей машины с радио, включенным слишком громко.
Это было что угодно, только не извращенный комплимент из уст Анджело Висконти.
Но его следующий комментарий, хотя и не более чем бормотание, я слышу громко и отчетливо.
— Что, черт возьми, он имеет на тебя?
Я смотрю вперед, не сводя глаз с кованых железных ворот, которые со скрипом открываются, позволяя теперь видеть прибрежное шоссе за ними.
Что он имеет на тебя? Внезапно меня осеняет, как новый день: Анджело имеет надо мной больше власти, чем мой жених.
И мне нужно точно выяснить, что ему известно.
Выпрямив спину и вытирая вспотевшие ладони о леггинсы Lululemon, я подхожу к теме разговора.
— Тоже что и ты на других людей, — он приподнимает бровь, ожидая, пока я уточню. Я борюсь со своими нервами и добавляю: — Я слышала о вашей службе голосовой почты. Именно поэтому ты убил Макса, верно?
Ухмылка изгибается на его губах, углубляя угол скул.
— Мои извинения, если запачкал кровью твоё хорошенькое платьице, — растягивает он слова. Затем он переводит взгляд с дороги на меня. Проводит холодным взглядом по локону, который я накручиваю между большим и указательным пальцами, затем опускает взгляд ниже, к изгибу моей груди. Его взгляд заканчивается так же быстро, как и начался, но у меня перехватывает дыхание.
Он поворачивает обратно к дороге, резко сворачивая направо в сторону Дьявольской Лощины.
— Похоже, Сорока, ты так наряжаешься только тогда, когда чего-то хочешь.
Я делаю паузу.
— Сорока?
Ещё одна ухмылка. А, точно. Он думает, что меня привлекают блестящие вещи, такие как завещание моего жениха и жемчужное ожерелье Виттории. Но я не ведусь на его провокацию, потому что не могу позволить раздражению, бурлящему в моих венах, сбить меня с пути.