Аристократы
Шрифт:
Садовский. Инженер Боткин вернулся с экспедицией.
Громов. А куда он ездил? С кем? Не слыхали?
Садовский. Говорят, с ворами ездил.
Громов. До чего у нас дошли инженеры — с ворами ездят… стараются. Садитесь… Юрий Николаевич, если не ошибаюсь?
Садовский. Звали когда-то и так.
Громов. Ну, а как реки, Юрий Николаевич, скоро станут?
Садовский. Озеро заморозило.
Громов. Значит, медведь лапу сосет?
Садовский. Начинает.
Громов.
Садовский. По весне.
Громов. А когда весны ждать?
Садовский. В моем докладе я вам изложил все.
Громов. Изложил или уложил?
Садовский. Можно сказать и так.
Громов. Угробил… так сказать можно?
Садовский. Я привык к обвинительному тону. Я был приговорен к расстрелу. Если помилование, по которому мне заменили смертный приговор ссылкой, оказалось ошибкой, то в вашей власти делать со мной что вам угодно.
Громов. Мы не на процессе, мы с вами канал строим по заданию советской власти. А вы до сих пор этому не верите.
Садовский. У нас с вами разное социальное происхождение.
Громов. Поэтому вы мне и пишете шутовские доклады? Инженер, вы давно знаете, что я вас понимаю, к чему же разыгрывать петрушку. Доклад… бумага… (Взвесил папку.) Полторы тысячи иностранных слов. Громов ни черта не поймет. А он, оказывается, учит английский язык и носит с собой технический словарь. За иностранные слова не спрячешься, Юрий Николаевич. Вышел большой конфуз. Я соберу инженеров и почитаю ваш доклад с моими комментариями, и вас на-смех подымут. Значит, придется сознаться: либо не ведал, что писал, либо ведал… понимаете? Вы думаете, что государством управляют невежественные и легкомысленные люди? Вы ничего не видите вокруг. Вы, культурный человек, не понимаете, зачем мы строим канал, вы не понимаете, почему вас помиловали, дали вам в руки огромное дело, зачем я, чекист, разговариваю с вами на эту тему. Вы мне пишете шутовские доклады. И это не страшно. Вы отстанете от времени, завтра вы будете старомодным, потом смешным, потом ненужным и, наконец, мертвецом в жизни.
Садовский. Этот разговор входит в программу взаимоотношений начальника с заключенным?
Громов. Большевики, как вы знаете, всегда действуют по программе. Вы свободны, инженер. (Взгляд в окно.) Люди со скал вернулись. Воры… Впервые вышли на работу. Отметить надо. (Ушел.)
Садовский. Он, конечно, прав. Он социализм строит. У него есть программа. (Взял со стола свой доклад, порвал, бросил в корзинку.) Ни одной души вокруг, ни одного родного человека. Тупик, двигаться некуда,
Входят Громов и Костя-Капитан.
Громов (точно не видит Садовского, Капитану). За твою работу мы тебе сбавили год заключения. Садись здесь. Пиши рапорт… только без воровских слов. (Садовскому.) Что скажете, инженер?
Садовский. Я свой доклад уничтожил. Если можно, забудьте этот случай. Я сейчас вам все изложу на двух страницах.
Громов.
Капитан. Играл когда-то… Венгерскую рапсодию.
Громов. Выпишу тебе из Москвы баян. (Садовскому.) Вы хотите что-то сказать?
Садовский. Глубочайшая просьба… У меня на родине мать, осталась одна… Можно мне выписать ее сюда?
Громов. Ответ получите на-днях. (Ушел.)
Костя-Капитан и Садовский принимаются за работу.
Капитан. Мы имели счастье встречаться?
Садовский. Скажите, кто вы такой?
Капитан. Я Костя-Капитан.
Садовский. Вы моряк? За что вам сбавили год?
Капитан. За честную работу.
Садовский. Будем откровенны.
Капитан. Пожалуйста.
Садовский. Вот вы вор… не обижайтесь.
Капитан. Восемнадцать лет не обижаюсь.
Садовский. Скажите мне, вор, как вы стали работать? Как это с вами произошло?
Капитан. Что вы у меня спрашиваете? Разве я Достоевский?
Садовский. Поймите, это для меня очень важно. Ничего вы не понимаете.
Капитан. Я вижу по вашему сердцебиению, что вы ничего не понимаете. Чекисты — не фокусники, они перед каждым человеком ставят лестницу и предлагают: «Поднимайтесь». Чем выше, тем красивее жизнь. На одной ступеньке вы получаете лучшее обмундирование, потом питание, потом бывает ступень ударности, и вы забываете, что вы сидите в лагере, вам разрешают выписать жену. Но бывает такая высокая ступень, когда все ваши десять лет зачеркиваются и исчезают, как кошмарный сон с похмелья.
Садовский хочет перебить.
Но, позвольте, чекисты не ждут, пока вы надумаете подыматься по лестнице, они знают наши характеры: одних надо направить, других подтолкнуть, третьих… вот, например, вас — надо стукнуть раза три, и вы пойдете по этой лестнице с большим сердцебиением.
Садовский. Вы это вычитали, слыхали? Откуда вы все это узнали?
Капитан. Я имел здесь кое-какие неприятности. И вообще, если вор не умеет рисовать жизнь, то лучше ему стать зубным врачом. Я знаю еще одну вещь. Секрет. Если вы дойдете до самой высокой ступени и по какой-нибудь причине сковырнетесь оттуда вниз, уверяю вас, это будет очень печальное сальто.
Садовский. Да, в ваших словах много правды.
Капитан. Я не Достоевский, но дело понимаю.
Молчание.
У этого ребенка хорошая вечная ручка…
Садовский. Что вы сказали?
Капитан. Личные психологические переживания.
ЭПИЗОД ТРЕТИЙ
В бараке, где живет Костя-Капитан. Громов и вся ватага.