Аризона на троих. Семь камней Кецалькоатля
Шрифт:
Генри суетливо пристроил на колене блокнот, взял наизготовку карандаш, но не успел и рта раскрыть, как в сумрачной прихожей тонко задребезжал дверной колокольчик. Отдуваясь и вытирая тылом ладони взопревший лоб, Уэлш поднялся с корточек, вышел в прихожую и вскоре вернулся в сопровождении извозчика в длинном фраке и с павлиньим пером на чёрном цилиндре.
Пока извозчик выносил чемодан, профессор распустил завязки штор, подколотых к краям оконных проёмов. Бордовый бархат скрыл залитый солнцем сквер. В стёклах шкафов погасли блики дневного света, комната
– Ну вот, на сегодня нам придётся закончить разговор.
– Профессор, – всполошился обескураженный Генри. – Но я ничего не успел… Вы обещали!
– Я выполню своё обещание чуть позже.
Поднимая оброненный от неожиданности блокнот, Генри ринулся вслед за профессором на лестничную площадку.
– Как вы можете выполнить обещание, если уезжаете?
Взяв под мышку трость, профессор закрыл массивную дверь на два оборота ключа, стал спускаться по гулкой каменной лестнице на первый этаж.
– Жизнь так непредсказуема, молодой человек, что может устроить нашу встречу вдали от Нью-Йорка, – оглянувшись через плечо на следующего за ним репортёра, Уэлш многозначительно покачал набалдашником вскинутой трости. – Обещаю, вы узнаете много интересного. А споры между Уэлшем и Корби – это мелочи. Так… не стоящая внимания рутина.
Генри семенил за профессором, пытаясь зайти и справа от него и слева, но несмотря на все старания, ему это не удавалось – профессор шёл посередине гулкой каменной лестницы, заслоняя своей широкой спиной проход.
Уже на последнем лестничном марше Генри решил, что в данной ситуации можно пойти на неучтивость и задать вопрос в спину, но едва он открыл рот, профессор вскинул трость, указывая её резиновым наконечником на выход из подъезда, на ходу пропел: «Тор-ре-одор смеле-е-е-е! Тор-ре-одор! Тор-ре-одор».
Голос у него оказался под стать комплекции – если и не настоящим оперным, то весьма недурным для профессора палеонтологии. Эхо профессорского баритона ещё висело в гулкой пустоте лестничной коробки, а Уэлш уже вышел на высокое крыльцо подъезда, с высоты которого открывалась шумная улица, оглянулся, протянул для прощального рукопожатия руку.
Генри как заворожённый ответил на рукопожатие. Довольно легко для своей комплекции Уэлш сбежал на тротуар, сел в жалобно скрипнувший и наклонившийся набок кэб, крикнул извозчику:
– Гранд Сентрал Депо.
– Профессор… – Генри вскинул вслед руку, глупо надеясь, что ещё удастся развеять напущенный профессором загадочный туман, но время было безнадёжно упущено, и ему только и оставалось, что провожать долгим взглядом кэб, лавирующий между пешеходами, конными экипажами и лязгающими на стыках рельсов вагонами конки.
Конец беседы заставил Генри засомневаться в здравом уме профессора. «Встреча… Скоро… Вдали от Нью-Йорка…» Походило на бред больного человека. Впрочем, большинство учёных – люди с причудами, почему бы и Уэлшу не иметь их?
На молодого человека
Глава 2
Поскольку время близилось к вечеру, Генри не стал возвращаться в редакцию. В открытом вагоне конки он доехал по Бродвею до Мэдисон сквера. Вышел на углу двадцать третьей улицы, наискось пересёк сквер, прошёл ещё немного на север по Мэдисон авеню и оказался у дома, в котором снимал холостяцкую квартиру. Взбежав на третий этаж, ковырнул ключом в дверях, привычно кинул на вешалку шляпу-котелок и замер на пороге комнаты – за его рабочим столом сидел незнакомец.
Непроизвольно вздрогнув, и поймав себя на том, что едва не принял бойцовскую стойку, Генри взял себя в руки: подозрительно оглядел комнату, бочком шагнул к шкафу – там, на подставке из тёмного дерева, красовались один под другим два самурайских меча. Впрочем, для того чтобы вразумить наглеца было достаточно и кулаков.
От решительных действий удерживал только облик сидящего в кресле мужчины, – слишком спокойно и уверенно держал тот себя, чтобы так запросто схватить его за ворот и вышвырнуть на улицу. На вид около сорока. Жёсткие носогубные складки придают красивому лицу мужественность и решительность; тёмные волосы аккуратно зачёсаны назад; изящная бородка подстрижена в стиле «Ван Дейк». Великолепная сюртучная тройка дополнена безукоризненно белой рубашкой с воротником-стойкой. Лента галстука повязана с нарочитой аристократической небрежностью. Правая рука лежит на набалдашнике упёртой в пол трости.
– Что вам угодно? – спросил Генри, понимая, что незнакомец проник в дом не для того, чтобы выказать своё восхищение его репортёрским талантом.
– Именно этих слов я ждал от вас. Человек так предсказуем в своих вопросах.
– В таком случае, вам нетрудно будет предсказать не только вопросы, но и мои дальнейшие действия.
– Не сомневаюсь, что вы владеете катаной не хуже, чем пером, – усмехнулся незваный гость, небрежно откидываясь на спинку кресла, – но применить свои способности у вас не будет возможности.
В подтверждение его слов из-за тяжёлой бархатной портьеры бесшумно вышел человек в наглухо застёгнутом до горла чёрном костюме и с карманным «веблеем» в руке. Увидев направленный в него револьвер, Генри решил, что в данной ситуации благоразумнее всего бросится прочь из квартиры и вернуться обратно с полицейским, но едва он успел подумать об этом, за его спиной скрипнула входная дверь.
В тяжёлом настенном зеркале, Генри разглядел в прихожей ещё одного человека с револьвером и, понимая бесполезность сопротивления, взял от стены стул, сел, всем своим видом показывая, что, несмотря на численное превосходство незваных гостей, он остаётся хозяином квартиры.