АтакА & Исключительная
Шрифт:
– Это ещё не всё, – вдруг пропищала стоящая позади меня Кайя. Я обернулась, и девочка продолжила: – Наверху есть кладовая. Там дядя с тётей складировали запасы новой одежды и белья. Там в основном всё зимнее, потому что они боялись суровой зимы…
Я замерла, не заметив, как непроизвольно сжала кулаки. Зима?.. Это ведь не может продлиться так долго. Нет, не должно…
– У твоего дяди есть машина?
В который раз положительный кивок этой девочки принёс мне облегчение невообразимых масштабов. Впрочем, конкретно это облегчение продлилось недолго.
Закрыв подвал на массивный амбарный
Наконец смирившись с тем, что желанный автомобиль нам не помощник, мы втроём без особого энтузиазма отправились назад в конюшню.
Глава 14
Мы вернулись к дому Джерома с тремя лошадьми: одна для меня; одна для Томирис; одна для Бриджит, которая плохо умеет ездить верхом, и Кайи, которая утверждает, будто верховая езда для нее так же проста, как и езда на роликах. Вот только я ни разу не видела эту девочку ни на роликах, ни верхом на коне. Впрочем, Томми подтвердила уверенность девочки в её силах, сказав, что пару раз видела её скачущей верхом на взрослой кобыле.
Уже приближаясь к дому, я думала о том, не будет ли лучше на время разделиться: оставить Кайю с Бриджит дома, а Томирис взять с собой на вылазку в город. Я даже успела прийти к выводу о том, что это лучший вариант, так как в нём мне не придется возиться с растерянным ребёнком и разбираться с непредсказуемыми капризами психически неустойчивой Бриджит. К тому же если Атака повторится, и кто-то посторонний увидит Бриджит корчащейся от боли, это может плохо отразиться на её будущем – вдруг и вправду начнутся облавы на уязвимых? Вдруг и вправду сочтут уязвимых заразными?.. Что тогда? Как я смогу защитить мать от обезумевшей от страха толпы?
Эти вопросы отпали сами собой беспощадно быстро: лучше бы я как можно дольше продолжала задаваться ими, переживать о них, продумывать план обороны, трястись над выкрутасами той, которая обязала меня не называть её моей матерью…
Я заметила человеческую руку лежащей на пороге, выглядывающей из дома на улицу через щель приоткрытой двери чёрного хода, к которому мы приближались. Бросив удила, которые сразу же подхватила Томирис, я, не осознавая своих действий, бросилась к ней… Бриджит…
В ушах внезапно запульсировало, дыхание сбилось, мне резко стало дурно, но я всё равно нашла в себе силы попробовать найти пульс в её теле: запястье молчало, яремная вена молчала, сердце молчало… Отстранившись от уже успевшего остыть тела – сколько прошло с тех пор, как мы ушли, не предупредив её и не взяв с собой?! полчаса?! час?! – я села прямо
…Бриджит была ужасной матерью. Но она была единственной… Моей.
Горло сжалось от странной, до сих пор не бывшей известной мне внутренней боли… Я прикусила один из своих кулаков, чтобы перебороть это безжалостное удушение… Я не пролила ни слезинки. Но издала несколько громких, рычащих криков, которые мне почти не помогли… Ааааа!.. Ааааа!..
ААААА!!!..
Глава 15
Томирис провела Кайю в дом через парадную дверь. Она дала девочке остатки бутербродов и сделала ей чай, расправившись с которыми та должна была тихо дожидаться нашего возвращения, не покидая безопасных пределов дома: она изнутри затворила на замок обе двери и открыть должна была только нам, и никому другому. На случай чрезвычайной ситуации, Томирис прихватила с собой запасную пару ключей.
Мы отвели лишнюю лошадь назад на ферму, вместе распрягли её и выпустили в загон к остальным. Дальше было сложнее. Нужно было копать могилы, а так как никто из нас прежде не занимался ничем подобным, мозоли мы заработали моментально и с задачей справились только спустя целый час. Хоронить решили под стеной гаража, смотрящей на дом – переносить тела дальше было бы тяжело не только физически, но и морально. Единогласно решили устраивать два отдельных захоронения, так что Томирис копала яму для Джерома, а я для Бриджит. Тяжёлая земля поддавалась плохо, и всё же у меня выходило углубляться чуть быстрее, чем у Томирис. Работали в полном молчании, чтобы случайно не сорваться на истерические слёзы. Когда обе ямы стали нам по бёдра, я предложила остановиться. Да, не так глубоко, как положено, но смысл закапывать глубже, если эксгумация неизбежна?..
Сначала мы взялись за Джерома, потому что он лежал уже сутки, и, как и в ситуации с четой Агилера, от его останков уже начало исходить трупное зловоние. Вооружившись перчатками, откровенно побледневшие и пытающиеся скрывать нервную дрожь, мы молча принялись за дело. Не переворачивая труп, мы взяли его за руки (я) и за ноги (Томирис), и переложили на широкий льняной плед, который Томми заранее вынесла из дома. Вместе с пледом и уложили в яму. Бриджит ушла в могилу тоже вместе со льняным полотном, только другого цвета. Закапывали их трясущимися руками и с неудержимыми слезами, которые пытались скрыть, стоя спиной друг к другу и остервенело работая лопатами…
Мы закончили ровно в девять часов утра, а я не верила в это… Как будто после пробуждения не три часа прожила, а двое суток, между которыми где-то потеряла ночи, способные приносить облегчение.
Одинаково опираясь на лопаты и тяжело дыша, мы стояли напротив свежих земляных насыпей и пытались отдышаться. Слёзы, катившиеся в самом начале работы, неожиданно высохли, на плечи вдруг навалилась нечеловеческая, титаническая усталость… Не ожидая от себя слов, я внезапно спросила, не поворачивая головы к Томми: