Атласная змея
Шрифт:
Несмотря на такую скелетообразную худобу, его мускулы, твердые как железо, свидетельствовали о замечательной силе, которая, благодаря редкой ловкости, делала его во всех отношениях чрезвычайно опасным противником для тех, кого злосчастная судьба приводила к ссоре с ним.
Одет он был почти так же, как Изгнанник, с той единственной разницей, что одежда сидела на нем как мешок. В заключение остается только добавить, что он был вооружен с головы до ног.
Проскользнув в раздвинутые ветви лиан, бросая, вследствие долгой
— Вот и я, — сказал он, — что вам от меня нужно?
— Наконец-то, ты решился послушаться меня, — отвечал Изгнанник, — возьми этого человека и отнеси его в твою хижину; главным образом, старайся трясти его как можно меньше; повторяю тебе, что он ранен и очень серьезно.
— Вот еще! Что же мне теперь сиделкой сделаться, что ли?
Черт бы побрал этого негодяя… Странные у вас бывают иногда мысли, хозяин!
Несмотря на это, Змея повиновался, но вдруг он вскрикнул от удивления и, вместо того, чтобы удалиться со своею ношей, остановился неподвижно.
— Э! — вскричал он, — кого же это, однако, нам черт принес?
— Значит, ты его узнал?
— Клянусь Богом! Надо быть слепым, чтобы не узнать его даже в таком, нельзя сказать, чтобы особенно блестящем виде.
— Ты и теперь будешь упрекать меня за то, что я его спас?
— Кто же его знает? Может быть, вы сделали хорошо, а может быть, и дурно! В прежние времена он был очень и очень плохим товарищем; я довольно-таки долго пожил с ним и успел подметить все особенности его скверного характера!
— Все-таки давай сначала вылечим его, а там видно будет.
— Это верно, — сказал Змея с печальною улыбкой — мы сумеем в любую минуту отделаться от него, если он станет нам мешать, я беру это на себя!
— Разумеется! Хотя не знаю почему, но мне кажется, что нам не придется прибегать к этому. Он еще нам пригодится, ты увидишь!
— Это уж ваше дело. А теперь?
— Неси его в хижину и постарайся хорошенько заботиться о нем! — приказал Изгнанник, спрыгивая с лошади на землю. — Никогда не надо делать дело наполовину.
— Но, — возразил опять Змея, — присутствие здесь этого человека расстраивает все наши планы.
Жан-Поль улыбнулся со странным выражением и, положив тихонько руку на плечо своего товарища, сказал ему:
— Делай то, что я тебе говорю, и не беспокойся об остальном; я беру на себя ответственность за все, что может случиться. Не бойся ничего.
— Если так, то мне больше не о чем говорить, — ответил Змея, делая утвердительный жест.
Затем, поправив как следует свою ношу, Змея направился к себе в хижину той же дорогой сквозь лианы.
Изгнанник смело последовал за ним, ведя свою лошадь на поводу.
Люди и животное шли по этому лабиринту с закрытыми глазами.
Немного
В центре зеленой залы величественно возвышался гигантский ствол magney, о котором мы говорили выше. Внутренность ствола этого дерева была совершенно пуста. Колоссальное дерево питалось только одними деревянистыми волокнами коры, причем оно, по-видимому, нимало не страдало от этой громадной пустоты, вырытой в нем веками и даже в самом его основании.
Змея воспользовался этим открытием, сделанным им случайно, и извлек из него самую полезную сторону для того, чтобы устроить в этом дупле свое жилище и поместиться в нем самому с лошадью так же удобно, как если бы это была настоящая хижина.
Мало того, он ухитрился даже пробить окна в этом странном жилище и сделал дверь из одного куска коры, герметически закрывавшего отверстие.
Жилище было разделено на две равные части посредством перегородки.
Правая сторона, предоставленная хозяину, заключала в себе постель, сундук, два стула, два табурета и стол.
Левая сторона служила конюшней; в ней свободно могли помещаться две лошади, а иногда здесь стояло и по четыре лошади сразу. Несколько штук кур жили, как умели, бок о бок с лошадьми.
Хозяин этого таинственного жилища стряпал на воздухе, под навесом, верх которого служил чердаком для подножного корма и чуланом для хранения овощей и т. п.
Несколько охапок травы, валявшихся в самом темном углу хижины и покрытых овечьими и медвежьими шкурами, дали возможность устроить постель, на которую тотчас же положили раненого.
Он уже был не в обмороке, а спал. Слабость, причиненная потерей крови, погрузила его в глубокий сон, почти летаргический.
Изгнанник и Змея, положив капитана на импровизированную постель, сами сели за стол и, поставив на него горшок с сидром, закурили трубки.
— Значит, вас задержала случайная встреча с этим негодяем? — спросил Змея, протягивая свой стакан, чтобы чокнуться с хозяином.
— Отчасти это, а отчасти и кое-что другое, товарищ, — отвечал Жан-Поль, чокаясь своим стаканом о стакан своего собеседника. — В колонии довольно шумно в настоящую минуту.
— Вы мне это говорили, но я все-таки понять не могу, какое нам до всего этого дело и насколько может касаться нас то, что делается в колонии.
— Потом ты это поймешь, — продолжал Изгнанник с насмешливой улыбкой, — если, конечно, ты расположен служить мне и дальше, как служил до сих пор.