Азовский гамбит
Шрифт:
– Дурень!
На том и закончился войсковой круг, восстановив единство среди казаков накануне тяжелой осады.
Глава 13
Как ни готовились, как ни ждали прихода турок, а они нагрянули неожиданно. Сначала перед Азовом появился османский флот. Почти два десятка больших галер, именуемых «каторгами», и не меньше полусотни кораблей поменьше: фелюг и прочих о точном названии которых казаки даже не задумывались. Правда, входить в устье османы не спешили, очевидно, опасаясь мелководья.
Почти
Получив весть о появления неприятеля, Панин не стал облачаться в доспехи, решив, что сегодня до драки вряд ли дойдет, а потому надобности в крепкой, немецкой работы, кирасе и шлеме может и не случиться. Перекинув через плечо перевязь со шпагой, и заткнув за пояс пару пистолетов, он хотел было уже идти, но наткнулся глазами на подаренный когда-то отцом саадак [52] с луком и стрелами.
52
Саадак – набор вооружения из лука и стрел; сами стрелы хранились в колчане или туле, а лук в отдельном футляре – налучье.
Еще в юности он слыл одним из лучших конных лучников во всем государевом полку, умея на всем скаку поразить мишень на шесте или птицу в полете. Да и потом во время многочисленных походов умение метко стрелять, не выдавая себя ружейным грохотом, не раз ему пригождалось, а потому отправляясь в Азов, Федор не забыл прихватить с собой подарок покойного родителя.
Повинуясь внезапно нахлынувшему предчувствию, он закинул за спину тулу со стрелами и налучье и в таком виде вышел во двор, где его ожидали сотники.
– Что скажешь, господин полковник? – спросил самый старший из них седоусый Митрофан Позднеев. – На стены пойдем, али на вылазку нас отправишь?
– Приказываю всем вооружиться и быть в готовности, – отозвался Панин. – Куда бы не пришлось, наше дело военное. Проверьте, чтобы пороху и пуль было вдосталь, да фитили не отсырели. Ну и сами знаете, что еще!
– Как повелишь, – кивнул старый служака.
– Тогда с богом!
Родилова Федор нашел на стене рядом с одной из угловых башен. Епифан стоял в окружении казачьей старшины и напряженно вглядывался в водную гладь, на которой чернели османские каторги.
– Вот и полковой голова пожаловал, – ухмыльнулся Мишка Татаринов. – Теперь точно сдюжим!
– Тише ты, балаболка, – беззлобно ругнулся на него войсковой атаман, – после чего обернулся к Федору и уважительно показал ему место рядом с собой. – Проходи, господин полковник, покумекаем вместе что делать.
– Благодарствую, – не стал чиниться тот, и, потеснив немного старшину, встал рядом с Родиловым. – Много ли супротивников прибыло?
– А бес их знает, – пожал плечами Епифан, – как выгрузятся, так
– Стало быть, надо разведать, – логично, как ему казалось, заметил Панин. – Может ногайцев в поиск снарядить?
– Если ли про посланцев от мурз, – ухмыльнулся Мишка, – то поздно. Их уж и след простыл!
– Как это?
– Да вот так. Будто сквозь землю провалились, вчера были и они и шатры их, а сегодня только следы от кострищ.
– Плохо, – нахмурился Панин. – Эдак ведь они татарам все про наши укрепления расскажут!
– Ты, господин полковник, – вмешался атаман, – нас уж совсем за дурачков не держи! Ногайцев никто внутрь крепости не пускал, чтобы те что-то разнюхать могли. Да и не до того им теперь. Если крымчаки дознаются, что они с нами переведывались, никому из них головы не сносить. Так что скачут посланцы сейчас быстрее ветра куда-нибудь отсель подальше.
– Тогда надо гонцов к государю послать.
– А вот это дело! – одобрительно кивнул головой Родилов. – И не только в Москву для государя, но и братам нашим в Запорожье и на Волгу. Пусть снаряжаются в поход и на помощь идут. Ты бы тоже отписку приготовил. Я чаю, если она от полковника будет, ее царю быстрее покажут?
– Напишу, – согласно кивнул Федор и, достав из-за пазухи подзорную трубку, принялся рассматривать турецкие галеры.
– Это что за чудо такое? – удивился любопытный Мишка.
– На, посмотри, – не стал жадничать Панин и дал побратиму посмотреть на приготовления врага.
– Ишь ты! – восхитился тот. – Хоть и мутно, а все равно рассмотреть можно! Глянь-ка, не иначе сам султан на каторге стоит. Вон какой пузатый и с бородищем лопатой.
– Вряд ли, – покачал головой приятель. – Султан Осман летами молод, телом сух и бороды отпустить не успел.
– А ты его, где видал? – округлил глаза Татаринов.
– Видать не видал, а слушать от знающих людей приходилось.
– Да? – с сомнением в голосе протянул казак, продолжая вертеть в руках подзорную трубу.
– За что купил, за то продаю.
– Слушай, – решился есаул, которому явно приглянулась диковина, – давай меняться? Я тебе за нее саблю дам сплошь золотом изукрашенную и драгоценными каменьями! Ну, там, конечно, парочку потерялось, но остальные все на месте…
– Нет, – покачал головой побратим.
– А к ней кинжал кривой в пару.
– Не могу, – попытался объяснить Федя, – это царский подарок!
– Ну что ты врешь все время! – не выдержал Мишка. – Ведь как есть, брешешь!
– Ей богу!
– Быть такого не может!
– Может. Он ее нам с Мишей Романовым подарил, когда мы рындами были, да тот в походы не ходит, вот мне и отдал!
– Это, с каким таким Романовым? Не тем ли, которого чуть царем не избрали?
– Ну да. Мы с ним давние друзья, да и женат он на Ефросинье, сестре моей названной.
– Жалко, так и скажи! Чего выдумывать?
– Вот что, – решительно заявил Панин. – При всех говорю, что коли меня убьют, то трубу эту – подарок царский, я Мишке Татаринову завещаю!