Балин. Сын Фундина. Государь Мории
Шрифт:
Люди, презрев опасность и радуясь пространству, свежему воздуху и солнцу, оставляли преследование, довольствуясь тем, что враг бежит. Но гномы, привыкшие все доводить до конца, не останавливались.
Свет был противен слугам Тьмы. Поэтому орки пользовались любым укрытием от солнца. В одной из балок, которая предательски расположилась совсем недалеко от широкого мощеного тракта, ведущего начало от самых ворот, скрывалась толпа тварей. Увидев гномов, увлекшихся преследованием, орки выпустили рой стрел и кинулись удирать по дну оврага. Балин, который шел впереди, мгновенно закрылся щитом. Но шедший за ним Флои не успел
Балин сдавленно замычал, будто стрела поразила его самого. Одним движением, словно ребенка, а не кряжистого взрослого гнома, он поднял Флои на руки. Потеряв секиру, не видя перед собой ничего, кроме кровавого тумана, Балин пошел по дороге вперед. И так величественно и угрожающе было это зрелище, что орки разбегались в стороны, страшась обернуться, а гномы преследовали их в бешенстве, как будто каждый стал берсерком.
Балин прошел не один фарлонг, пока, наконец, не остановился. Пот заливал ему глаза, сердце храброго гнома птицей билось в груди, а могучие руки дрожали. Он повернул голову влево и понял, что стоит рядом с Зеркальным. Поверхность озера была черной и абсолютно гладкой, словно ни один ветерок не мог потревожить этих печальных вод.
— Холодны ключи Кибель Налы, прекрасны многоколонные залы Казад Дума и темны воды Келед Зарама, — проговорил гном. Сколько раз он видел этот миг в мечтах и во снах: бегущие враги, боевые друзья и лик воды, заглянуть в который мечтает каждый из Подгорного народа. Только не было на этой картинке из мечты убитого Флои. Балин перехватил тело поудобней и начал спускаться по берегу, который, казалось, еще не знал ничьей ноги. Пройдя по траве, он оставил убитого друга у камня Дарина, обломка колонны, который возвышался из земли неподалеку от того места, где они сошли с дороги.
Балин снял с себя пропахший потом шлем, далеко отшвырнул его. Ноги сами понесли его. Он зашел в озеро и опустился на колени, очутившись в воде по пояс. Холод остудил своими объятиями разгоряченное тело. Балин заметил, что его руки в крови. Не задумываясь, он погрузил их в жидкую темноту. Пальцы почувствовали что-то металлическое, круглое. Гном медленно вытащил на свет старый шлем. Долго и с непониманием смотрел на находку, затем принялся отчищать ее от тины и налета. Руки внезапно задрожали, и Балин с трудом смог продолжить работу. Долго оттирал грязь с потускневшего налобника, боясь отнять руку. Обрывки множества бесполезных слов и чувств переполняли Балина. Пытаясь хоть немного успокоиться, он зажмурился, а когда приоткрыл глаза, то увидел искусно выбитую на мифриле шлема арку с эльфийскими рунами, а под ними — изображение молота и наковальни, увенчанное семизвездной короной.
— Шлем Дарина, — воскликнул знакомый голос за спиной.
Обернувшись, Балин увидел гномов, почти всех. Они стояли, уставшие, опустив секиры, кирки и топоры, и с благоговением смотрели на него. Он пошел к ним, держа на вытянутых руках корону, тысячи мыслей мелькали в голове.
С трепетом принял Оин протянутую ему драгоценность. Взглянул в глаза друга, переложил шлем Дарина в левую руку, а правой почти силой заставил Балина склонить голову. Когда шлем занял свое место, он показался сыну Фундина таким тяжелым, что Балин непроизвольно начал опускаться все ниже и ниже, пока снова не оказался на коленях.
Обеими
— Отныне Балин — Государь Мории! — закричал во всю мощь своих легких Оин.
И пятьдесят гномов как один встали на колени перед наследником Дарина.
— Поднимитесь, друзья мои, — сказал Балин и поразился силе своего голоса. — Дело только начато, а нам уже приходится хоронить одного из нас.
— Пусть он лежит здесь, — снова раздался голос Ори.
— Да, он будет лежать здесь, под травой на берегу Келед Зарама, — поддержал его Балин.
— Мория еще не наша, — тихо, так, чтобы никто не разобрал слов, пробурчал он себе в бороду.
Солнце жарило землю. Воздух вибрировал над ярко-зеленой травой, и вершины Мглистых гор, далекие, покрытые снегом и льдом, казались смазанными. Даже во влажной полутьме пещерного зала было жарко. Воинов сморило, вот уже второй день, как люди только и делали, что ели и спали после трех суток боя. Часовые ближе к вечеру заметили на равнине двоих, что шли не таясь. Один из них, Бьерн, получеловек-полумедведь, покинул войско вчера вечером, наказав всем, кто остался, ни в коем случае не выходить из пещер. «Сегодня ночью орки узнают силу моих друзей», — сказал он мрачно, и каждый понял, о чем говорит гигант. Второй идущий, на первый взгляд, ничем не отличавшийся от человека, оказался при ближайшем рассмотрении эльфом.
— Орофэн, — представился эльф Гримбьорну, в котором сразу разглядел командира.
Эльфы прекрасно видят при любом освещении, и Орофэн сразу заметил в углу пещеры гнома и узнал шлем, который был у него на голове.
— Приветствую государя Мории, — произнес он, подойдя к подгорным жителям.
— Что он сказал? — спросил Ори с подозрением, потому что никто не понял эльфа, говорившего на наречии Лориена.
— Он приветствует нового государя Мории, — проговорил Балин. — Я догадался.
— Он плохо говорит на всеобщем, но вести, которые он принес, еще хуже, — глухо заявил подошедший Бьерн. На него одного новость о том, что Балин стал наследником Дарина, не произвела ровно никакого впечатления. Кивком он отозвал сына в глубь пещеры, где они долго разговаривали вполголоса. Затем Бьерн подошел к гномам.
— Азг и много его прихвостней ушли. На восток, по гномьей дороге между Фангорном и Лориеном. (Лотлориэне, — Бьерн называл его на древнем эльфийском наречии, как будто онбыл одним из перворожденных). Разведчики эльфов говорят, что орки подались в Бурые земли, поближе к своему хозяину. Мы идем за ними, — Бьерн помолчал немного, затем продолжил:
— Пойдем пока пешими. Лошадей подгонят позже. Мы оставляем вас.
Балин почему-то понял, что сейчас неважно, что говорит Бьерн. Важнее эльф, который стоит рядом, Орофэн, как он представился.
«Орофэн, Орофэн», — повторял про себя Балин, словно перекатывал леденец, смакуя эти звуки.
— Орофэн, — обратился он к эльфу. Бьерн нахмурил бровищи и замолк. И все вокруг принялись разглядывать Балина с любопытством и подозрением, как будто в первый раз видели его.
— Орофэн, — повторил гном вновь, и эльф наклонил голову набок, прислушиваясь к звукам своего имени. — Ты говоришь хоть немного на всеобщем языке?