Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки
Шрифт:
Эрасти Церна стоял на паперти, никем не замеченный и не узнанный. Паломник, каких много, с благоговейным любопытством взирающий на чудо. Над ним возносились серые, возведенные невесть когда стены, стены храма, знавшие иные времена и иных богов, знавшие, но не забывшие. Проклятый смотрел на широко распахнутые двери, за которыми мелькали огоньки свечей и лампад и слышалось строгое, стройное пение.
Жаль, внутрь ему без приглашения не пройти – невидимая людскому глазу завеса, окружавшая здание, надежно защищала от любых сил, превышающих дозволенные. Эрасти усмехнулся, представив ров, через который проложен мостик. Курица перейдет и не заметит. Кролик, ягненок,
Прыгать было рано – Эрасти еще не разобрался в том, что происходит. В Башне ему казалось, что он понял все. В известном смысле так и было – ту Тарру, которую он некогда покинул, Церна постиг, но он слишком долго отсутствовал. Проклятый вернулся в мир, казавшийся чужим: прежние силы исчезли или уснули, зато появились другие, и эти другие ему не нравились.
Знакомое неприятное чувство заставило оглянуться. Так и есть, давешний клирик. Вышел на крыльцо, кого-то ждет, а за его спиной стоит, скорбно опустив голову, невысокая сутуловатая тень, оплакивающая несовершенство сего мира и порочность его обитателей. Пока оплакивающая, но вскоре она возжелает судить, а затем и карать, и ей придется сказать «нет»! Святой ли, Проклятый ли, но он отдаст все свои долги – Ларэну, Герике, Ангесу…
Одержимый серой тенью что-то почуял, и Церна, не желая раньше времени привлекать внимание, медленно пошел вокруг Духова Замка, все больше и больше убеждаясь, что его стены знали лучшие времена. Эрасти чувствовал сплетение трех сил. Одна принадлежала Тарре, две были чужими. Угрозу несли именно они: уже знакомая серая тень и вторая, туманная и зыбкая. Ложь, обман, сны, видения, туманы… Ройгу был одной из нитей, из которых ткался узор Тарры, но другие нити сгорели, а эта осталась… Но это не Ройгу! Похож, но не он!
Александр машинально погладил кошку, и та завела свою монотонную песню. Было тихо и тепло, вкусно пахло сушеными травами. Король дотянулся до оставленной Ликией миски с холодным мясом и ржаной лепешки. Хозяйка отсутствовала третий день и, уходя, позаботилась, чтобы они с кошкой ни в чем не нуждались. Лесная ведьма честно выполнила свое обещание отправиться к людям и разузнать, что произошло. Впрочем, Тагэре не сомневался, что битва проиграна и Пьер Тартю, если только дарнийцы или Рито до него не добрались, сейчас распоряжается в Арции, а если так, его друзья и… Шарло и Катрин в страшной опасности, а он никому не может помочь.
Что-то сунулось под руку, Александр инстинктивно оттолкнул от миски кошачью морду, а потом, устыдившись, отдал зверушке самый большой кусок мяса. Если Пьер в Мунте, что с Шарло и Катрин? Что с племянниками? Не было бы счастья, да несчастье помогло – его дети, равно как и потомство Элеоноры, в глазах Церкви и народа – незаконнорожденные, а вот сыновья Жоффруа… Надо было отослать их в Эльту или, еще лучше, в Набот, но кто же знал, что Рогге предаст?! Кто знал? А ты, голубчик, и должен был знать. Тебе может быть недорога собственная жизнь, но о детях ты должен был позаботиться. У Пьера нет ни чести, ни сострадания. Он – ничтожество, а ничтожества всегда мелочны и жестоки… И где Рафаэль? Александр очень надеялся, что Кэрна выжил, но мириец слишком горяч. С него станется в одиночку броситься на целую армию… Уж лучше б он был ранен и лишен возможности умереть, спасая безнадежное дело. За Артура Сандер тоже боялся. Если отец его не уймет, он может наделать глупостей и погибнуть.
А
Кошка, управившаяся со своим куском и собиравшаяся завалиться спать, подскочила и бросилась к закрытой двери. Александр прислушался: тихо, но Серая вряд ли ошиблась. Действительно, послышался шум отодвигаемых подпорок. Кошка приветствовала хозяйку, выписывая вокруг нее причудливые петли и становясь на задние лапы, но женщина на нее даже не взглянула. Она молча сняла подбитую рыжим мехом накидку и теплый платок. Александр ждал, боясь услышать то, о чем и так догадался. Наконец Ликия заговорила:
– Ты сражался против Пьера Тартю?
Александр молча кивнул.
– Он победил. Все очень плохо. Окрестности кишат ифранцами, синяками и циалианскими рыцарями. Ищут короля или его тело. Сторонники Тагэре объявлены изменниками, пленных взяли очень мало, но во всех деревнях у старост и клириков есть приметы тех, за чью голову назначена награда. Дороже всех, не считая короля, оценили Рафаэля Кэрну и Луи Трюэля. Среди мертвых их не нашли, думают, что они ушли с уцелевшими дарнийцами в Набот.
– А что слышно из Мунта?
– Только то, что болтают ищейки. Пьер должен короноваться, но когда и как, неизвестно. Вроде бы в ночь после битвы молнии сожгли циалианский храм в Мунте, а бланкиссима и сестры погибли.
– А о… родственниках побежденных что-то известно?
– Насколько я поняла, угодили в заложники. Все, кроме детей Александра, – ведьма наклонилась к печке и стала разжигать огонь. – Ночи холодные, зря я оставила тебя так надолго.
– Ты что-то говорила о детях?
– Мальчик и девочка исчезли, их тоже ищут… Люди жалеют об Александре, очень жалеют… Пока об этом говорят вслух, но скоро замолчат. В Арцию вошли Ортодоксы. – Ликия пошевелила поленья. – Вот теперь хорошо… Пусть прогорают, а я пойду покормлю коня.
Она вышла, и хвала Святому Эрасти – Александру не хотелось никого видеть. Никого!
Теперь я знала, кто он. Горбун на белом черногривом коне мог быть только пропавшим королем, и звали его Александр Тагэре. Сын Шарля и той девчонки, которую я спасла, как выяснилось, сорок с лишним лет назад. Могла бы и сама догадаться – глаза у рыцаря были отцовские, и, похоже, не только глаза. Король мне нравился, и жаль было его до безумия. Вечная история – благородство и честь проигрывают подлости и предательству. Сейчас Александр ест себя поедом, и не из-за короны, а из-за погибших друзей. Такое я тоже не раз видела.
Чем больше я узнавала сына Шарля, тем больше понимала, что наша с ним встреча – удача и для меня, и для Тарры. Я почти не сомневалась, что спасла Последнего из Королей, но и без Пророчества Эрика было ясно, что Тагэре – один из мечей, откованных Таррой.
Ликия не зря болталась по окрестным деревням, люди рассказали достаточно, чтобы можно было сделать выводы. Передышка, которую добыли мы с Рене, закончилась, наш непонятный противник зализал раны и начал действовать. Ему пришлось здорово потрудиться головой (или что там у него), чтобы додуматься, как обойтись без Воплощения Ройгу, но, похоже, он справился и сделал свой ход. Разумеется, чужими руками.