Беру тебя напрокат
Шрифт:
— Почему бы и нет? — говорит она и застенчиво смеется.
Смех у нее приятный — легкий и мелодичный.
Я осторожно беру ее за руку и веду в дом:
— Как тебя зовут?
— Ангелина.
— Очень красивое и необычное имя.
Ее ладонь в моей руке чуть подрагивает.
Когда мы оказываемся в гостиной, где танцуют другие пары, Ангелина становится чуть более расслабленной. Ну и я стараюсь не напрягать — держусь на расстоянии. Мой дед любит повторять: женщина — это скрипка, — перед тем, как играть на ней, ее надо как следует настроить.
Мне везет с музыкой, и я танцую с Ангелиной несколько танцев подряд. Времени даром, конечно, не теряю: шепчу Геле всякие милые глупости об окружающих. И постепенно сокращаю дистанцию. К концу третьего трека Ангелина почти прижата ко мне. Щеки ее полыхают, но отодвинуться она не пытается.
Вот только мои мысли опять сворачивают к Нике. Черт! Держать ее в объятьях было во сто крат приятней.
Ангелина замечает перемену во мне и принимает виноватый вид:
— Что-то не так?
— Кажется, я перебрал, — вру я, отстраняясь. — Мне, наверное, лучше на воздух.
— Хочешь, пойду с тобой?
— Не надо, — я хмурюсь и стараюсь не встречаться с ней взглядом. — Выпей пока чего-нибудь, а я скоро вернусь.
— Хорошо. — Геля смотрит на меня преданными глазами.
Очаровательная девчушка! Надеюсь, не добавлю ей комплексов.
Я выхожу из дома и сразу вызываю такси. К черту тупую вечеринку! У меня был тяжелый день — надо поспать и привести мысли в порядок.
Идея свалить оказывается правильной. Утром я свеж как огурчик, а вот Тоха блеет в трубку что-то про то, что сегодня задержится. Слабак! Я сажаю подвалившего к девяти Валеру за монтаж, а сам набираю Нике.
Она довольно долго не берет трубку. Я уже собираюсь сбросить вызов, как вдруг она все же отвечает:
— Что тебе надо, Петров?
В ее голосе плещется беспричинное раздражение, но мне все равно приятно ее слушать.
— Мне нужны сканы твоих документов, — говорю я, пытаясь отгадать, чем она занимается.
— Боже! Из-за этого ты звонишь в такую рань?
Неужели она все еще в постели? Маленькая соня…
Мои губы трогает легкая усмешка.
Интересно, Ника спит голой или в пижаме? Если в пижаме, она у нее точно какая-нибудь карамельная — с сердечками или цветочками. С ночной сорочкой Ника не вяжется. Сорочки — это для женщин постарше, а у злючки явно шортики и крохотная маечка, под которую я бы сейчас с удовольствием запустил руки.
От нарисованной воображением картины над губой выступает испарина, а ниже пояса наблюдается заметное оживление. Черт! Как бы не забыть, какого фига я вообще звоню этой соне.
Я кое-как отгоняю пошлые мысли и деловито покашливаю:
— Я собираюсь заняться бронированием. Так что, пожалуйста, Ника, сделай над собой усилие и доберись до сканера.
— А может, ты меня разводишь, Петров? — хмыкает она. — Может, ты собираешься взять на мой паспорт какой-нибудь кредит?
Вздохнув, я провожу языком по верхней губе. Да уж! Голос злючки
— Давай колись, что у тебя там сломалось, — продолжает мурлыкать Ника, — стиралка или холодильник? А может, ты новый телевизор собрался прикупить?
— Даже мысли о таком не было! Но идею ты подала неплохую, — с наигранным безразличием отвечаю я. — Если что-то забарахлит, обязательно воспользуюсь в магазине твоим паспортом. Сейчас же тебе бояться нечего: я только недавно поменял всю бытовую технику!
Она некоторое время молчит, а потом вздыхает:
— И все же я тебе не доверяю. Давай баш на баш. Ты пришлешь мне скан своего паспорта, а я тебе скан своего.
— На черта тебе мой паспорт?
— Просто так. Это вопрос доверия. Покажи свою уязвимость — тогда я смогу в ответ довериться тебе.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Я пришлю тебе паспорт. Но только если ты сейчас скинешь мне селфи.
— Что? — она, кажется, огорошена. — Зачем?
— Это вопрос доверия, — возвращаю я ее же слова. Вру, конечно. На самом деле, мне просто хочется взглянуть на ее пижаму. — Уязвимость за уязвимость. Ты узнаешь мой адрес и сможешь слить его хейтерам, а я взамен погляжу на тебя помятую и заспанную.
— Но ведь ты тоже узнаешь мой адрес, — пытается возражать она. — У нас честный обмен.
— Вообще-то, нет. Я сейчас отвалю немалые деньги на билеты и круиз. Я вкладываюсь куда больше, чем ты. Понимаешь?
И опять я вру. Большую часть трат возьмут на себя наши спонсоры. Но об этом злючке знать необязательно.
— Ладно, — выдыхает она. — Сейчас пришлю тебе что-нибудь.
— Давай. Только, чур, без косметики и без фильтров.
Она сбрасывает вызов, а секунд через двадцать мой телефон сигнализирует о новом сообщении в Ватсапе. Открываю и победоносно вскрикиваю.
Да я чертов Нострадамус! Ника сфоткала себя через зеркало. На снимке она сидит на постели в нежно-розовой пижаме. Все, как я представлял: крохотная маечка и коротенькие шортики. Глаза злючки взволнованно распахнуты, а губки слегка приоткрыты. Так и хочется провести по ним своим…
Твою ж мать! Опять мысли не в ту степь.
Я перевожу дыхание и снова набираю Нике:
— Ага, получил. Фотка — класс! Сейчас отправлю тебе свой паспорт. И ты тоже не тяни, сканируй уже документы. Кстати, про оператора своего не забудь.
Минут через двадцать она присылает мне все, что нужно. Первым делом я, конечно, заглядываю не в ее паспорт. Меня больше интересует мужик, что так хорошо осведомлен о лучших ракурсах злючки. Хочется, знаете ли, глянуть на эту наглую рожу, что постоянно тычет камерой в декольте моей будущей «девушки».
Мои пальцы застывают на тач-паде. Ну надо же! Оператор злючки вообще не мужик: с фото на меня смотрит совсем юная девчонка. Чем-то она, кстати, похожа на Нику, и фамилия у нее та же. Наверное, это Никина сестра, — думаю я, и в груди разливается странное тепло.