Бесприданница. Графская дочка
Шрифт:
Вот и теперь, он ушел, а мы четверо остались. И три пары женских глаз уставились на меня с осуждением и недовольством.
– Марлена, как ты могла так поступить со своими сестрами?! – требовательно спросила мать. – Ты же прекрасно знаешь, что для той же Линды пикник был последним шансом найти себе подходящего жениха!
Линда всхлипнула напоказ и поднесла к глазам батистовый платочек, делая вид, что утирает слезу. Какая актриса в ней погибла!
– А что я могла сделать, матушка? – поинтересовалась я почтительным тоном. Причем поинтересовалась больше из любопытства, чем из необходимости поддержать разговор. Нет, в самом деле, как
– Еще бы ты навязывалась! – мать скорбно поджала губы. – Тебе нужно было тихо сидеть где-нибудь в уголке, а не вызывающе бродить по аллеям сада!
Эм… Что? Тихо сидеть в уголке? То есть старшим сестрам женихи нужны, а мне – нет? А зачем я вообще тогда поехала на тот пикник, одетая как чучело? Посидеть в уголке я и дома могла бы.
– Я бежала от толпы, матушка. И не моя вина, что его сиятельство обратил внимание на меня, а не на Линду.
– Ты мне завидуешь! – истерично выкрикнула та. – Моей красоте, моему наряду, моему наследству!
– Не льсти себе, сестрица, – парировала я. – Тут нечему завидовать.
– Ах ты, гадина!
– Девочки!
Окрик матери, как команда в боксе: «Брейк!»
Линда раздраженно сверкнула глазами, но продолжать оскорбления не стала. Я тоже замолчала, подумав, что теперь надо быть аккуратней в собственном доме. От этой стервы чего угодно можно ожидать. Отравит и не поморщится.
Мать прочитала нам троим длинные и скучные нотации, в которых в том числе сообщила, что старших надо уважать, и мне не следует вести себя так дерзко с сестрами. А затем отпустила – отдыхать после длительной поездки.
Мы послушно отправились по своим комнатам. Я заперлась у себя, вызвала служанку, переоделась в домашнее платье, потрепанное и довольно старое, и улеглась в постель. Накрылась одеялом, не собираясь в ближайшее время никуда вылезать из своей импровизированной берлоги. На пикнике, благодаря своему кавалеру, я довольно плотно поела. Так что ужинать не стала – есть не хотелось.
Поэтому я лежала, уставившись в потолок, и снова и снова воспроизводила в памяти сегодняшний день. Теперь, когда прошло немного времени, я могла уже без эмоций размышлять о случившемся. И мне все сильнее казалось, что столичный герцог выбрал меня специально, что это была не ошибка, а намеренно спланированная акция, как сказали бы на Земле. То есть он знал, кого искать. Вот только зачем ему понадобилась именно я?
Ни одной толковой идеи в голове не имелось, сплошь теории заговора и прочая чушь. Я тоскливо вздыхала, наблюдала, как за окном медленно, но неотвратимо темнеет, и не могла ничего придумать. Солнце опускалось за горизонт, окрашивая небо в яркие оттенки розового и оранжевого, ночь постепенно вступала в свои права. Я лежала, ощущая растерянность и непонимание, и периодами ругалась про себя. Никогда не любила сюрпризы и тайны!
В таком настроении и легла спать. Снился мне столичный герцог, водивший меня по лабиринту и то и дело пытавшийся столкнуть то в топь, то в зыбучие пески, которые постоянно появлялись на нашем пути. Я пыталась увернуться, но каждый раз оказывалась на краю пропасти, и сердце колотилось от страха. Проснулась я утром, злая, не выспавшаяся, зевавшая. Как будто и не спала вовсе.
Вызвав служанку,
Мысленно я желала столичному герцогу икоту пополам с чиханием, и на долгое время! Вот уж меньше всего я хотела, чтобы меня сталкивали с собственной родней!
Глава 11
Следующие два дня прошли относительно спокойно. Я встречалась с любимыми родственниками только за столом, в остальное время отсиживалась или в своей спальне, или в книгохранилище. Мы практически не разговаривали. И все равно амулет от сглаза и порчи периодически нагревался довольно сильно, грозя обжечь меня. Видимо, ничего хорошего обо мне за моей спиной не говорили. Ну и желать могли лишь гадостей.
А потом, на третий день после пикника, когда страсти немного поутихли, у нас внезапно появился гость. Переступил порог усадьбы перед самым обедом, как будто специально рассчитал время.
Тот самый столичный герцог решил нанести визит в нашу скромную обитель. Появился он внезапно, о своем прибытии не предупредил.
– Ричард горт Картайский, герцог Панарский, – представился он моим родителям.
И те, следуя этикету, пригласили его к столу.
Мы с сестрами, наряженные в простые домашние платья, не блещущие красотой и новизной, чувствовали себя довольно зажато, и это мягко говоря.
Но ни одна не отказалась от совместного обеда. Наоборот, что Линда, что Рания наклеили на губы искусственные улыбки и явно собирались продемонстрировать гостю все свои женские чары. Линду посадили как можно ближе к нему, меня – как можно дальше. Что, с точки зрения этикета, было вполне оправданным. И все равно я в очередной раз ощутила себя Золушкой. Не любили меня здесь, ой не любили. Понять бы еще, почему.
Между тем первое было съедено. Пришло время второго. Ну и светских разговоров заодно. Обсудили погоду, возможный урожай, соседей. Затем родители решили, что пора дать высказаться наследницам, и замолчали. Мои сестры мгновенно пошли в атаку.
– Ваше сиятельство, какая неожиданная встреча, – хлопала глазками Линда, практически вызывая ветер в гостиной. – Я не ожидала увидеть вас вновь, да еще и здесь…
Она многозначительно замолчала, предоставляя возможность герцогу ответить любезностью в стиле: «Я не мог забыть ваши бездонные глаза, миледи, потому и появился здесь».
Но герцог попался на редкость непонятливый. Он сделал вид, что слова Линды были обращены не к нему, и повернулся к моему отцу.
– Ваша светлость, я приехал сюда, чтобы просить руки вашей младшей дочери, Марлены горт Парнассон. Искренне надеюсь, что вы вспомните об обязательствах перед короной и не откажете мне.
Эм… То есть моего согласия уже не требуется? С каких пор? Я, конечно, не против сбежать из этого террариума. Но не вот так же откровенно меня забирать. И что за такие странные обязательства-то? Кому и чем был обязан граф Ортега, причем настолько, что сейчас должен отдать собственную дочь, пусть и нелюбимую?
Видимо, подобные вопросы возникли не только у меня. И мать, и сестры шокированно уставились сначала на невозмутимого герцога, затем – на явно сконфуженного отца. Первый их взгляды проигнорировал. Второй, вздохнув, ответил.