Бейкер-стрит на Петроградской
Шрифт:
Потом в театр пришел режиссер, и в моду вошли «чувствительные» актеры.
А когда появилось кино, то «ледяная голова» кинорежиссера стала определяющей в этом новом искусстве. Я глубоко убежден, что одаренность современного актера, снимающегося в кино, заключается в степени его откровенности, способности обнажить свои чувства, самого себя, свои нервы, свою судьбу. И режиссеры обязаны создавать им условия для такого самораскрытия. Но к сожалению, мы очень часто полагаемся на лицедейство, на «ледяную голову» самого актера, перекладывая на его плечи свои обязанности.
Елена Коренева, по системе Дидро, безусловно относится
Но ведь это хлопотно!
Да, очень... Зато какой неожиданный и сильный результат это дает! И тонко чувствующий зритель всегда отличит «изображение» чувств от подлинной радости или боли.
Необычно суровая зима пришла в том году в Крым. Двадцать лет не выпадало здесь такого снега. Мы приехали туда, чтобы «догнать» уходящую натуру, а вынуждены были начать съемки зимних сцен, которые предполагали сделать на севере, под Ленинградом.
Для сцены казни монаха Даниила, которого самоотверженно и точно сыграл Виктор Евграфов, нужен был снежный пейзаж с ручьем. Мы нашли его высоко в горах, на перевале. Здесь было особенно холодно.
В сценарии написано:
«...Ночью выпал снег, и деревья в это раннее утро на белом-белом фоне кажутся особенно чужими, незнакомыми. Большое холодное солнце встает из-за края земли.
Анна в одиночестве, склонившись к ручью, умывается после сна.
...Жажда уставших коней Да утолится зерном, Жажда сожженных полей Да утолится посевом. Да возвратится любовь В сердца, разоренные страхом и гневом, Как возвращается путник в покинутый дом... Слезы горячие наши Лягут росой на лугах, Лягут росой на лугах — Высоко поднимутся травы. И зарастут пепелища, и затянутся раны. И простит нам обиду душа в небесах... А кому судьба — белый свет пройти И любовь найти, и беды не знать. А кому судьба — как пожар в степи, Не спастись, не уйти, не унять...От ручья поднимается пар. Из-за деревьев все громче слышен голос епископа Роже, творящего латинскую молитву:
— Доминус вабискум...
— Нет! — кричит Анна, закрыв лицо руками. — Нет!
Она бежит, не различая дороги, через ручей, по белому
снегу, цепляясь за колючие кустарники.
Все медленнее становится ее бег.
Тихим шагом выходит Анна к месту казни. Один из пехотинцев вытирает ветошью меч.
— Седлайте коней, — жестким голосом говорит Анна, и каменным становится ее лицо. — Солнце высоко...»
Мы решили вместе с оператором Валерием Федосовым снимать этот кульминационный момент фильма одним длинным кадром. От актрисы требовалось прожить эпизод в стремительной смене чувств: от боязни взглянуть на исполнение вынесенного ею приговора — через испуг, ужас и надежду — к отчаянию и ожесточенности.
Когда автобус
То, как она сыграла, можно видеть в фильме. Это документировано. Я подчеркиваю это слово: хорошая актерская игра в кино — это документирование подлинных человеческих чувств. Добавлю только, что после съемки меня испугали ее руки. Они были в кровавых ссадинах и ранках ото льда и снега, который она сжимала в кулаках.
Вот за это мы пригласили ее на роль Ярославны. Мы знали, что эту сцену — сцену высокого трагизма и бешеной смены чувств — она сыграет наверняка. Я верил в это, ибо давно уже следил за ее творчеством, знал ее возможности по «Сентиментальному роману».
Вообще, актрисы в «Ярославне» подали актерам-мужчинам хороший пример раскованности и профессионального отношения к делу.
Мы снимали сцену, где русский воин Злат и польская девушка Янка купаются в озере. По-советски целомудренный, абсолютно поэтический кадр: обнаженные, они идут спиной от камеры к озеру. Русского воина играл Николай Караченцов, а польскую девушку Ханка Микуч.
Пока мы ехали на натуру к лесному озеру, Коля Караченцов все время хорохорился:
— Ну, я вам сейчас покажу! Ну, вы увидите!
Приехали на место.
Ханка только спросила:
— Игорь, раздеваться? — Все с себя немедленно скинула и спокойно пошла к воде.
Что было с Караченцовым! Мы бегали за ним по всем кустам, еле изловили. Потом долго уговаривали. Он поставил жесточайшее условие — убрать всю съемочную группу. И только я да оператор Валера Федосов были свидетелями его наготы.
По нынешним временам нашу картину можно было бы назвать блокбастером. Фильм снимался, как и «Гонщики», в широком формате. Был проделан колоссальный объем работы: построены восьмидесятиметровый дракар — варяжский корабль, целый обоз старинных повозок, в самом большом павильоне в Сосновой Поляне воссоздан внутренний вид киевского собора Святой Софии, закуплены горы мехов (приданое Анны).
Древний замок искали в Венгрии, в Чехословакии, в Польше. Нашли под Краковом — красивое горное гнездо Нездице высоко в Татрах.
Отдельно хочу упомянуть замечательных польских профессионалов, работавших с нами во время экспедиции в Польше, — продюсер Урсула Орчиковска, директор Зигмунд
Вуйчик, второй режиссер Анджей Райтер. И конечно, замечательный актер Веслав Голас, сыгравший польского короля Казимира, дядьку нашей Анны.
События тысячелетней давности. Наша античность.
Никогда еще я не тратил столько времени на чтение разных источников. А сколько тетрадей извел, делая выписки, срисовывая картинки.
Листаю одну из них:
— Конь, сабля, стрелы — Восток. Броня, щит, меч — Запад.
— «Ваши боги — дерево».
— В скандинавских сагах Ярослава называют хромым Ярислейфом, да еще и скупым.
— Обычно плыли на ладьях. Лошади шли берегом. Но варяги и лошадей грузили на борт.
— Хитрость считалась мудростью.
— При Ярославе в Киеве было уже 400 церквей и 8 торгов.