Библиотека романов и исторических записок, издаваемая книгопродавцем Ф. Ротганом…

У нас часто слышатся жалобы на равнодушие публики ко всему отечественному и преимущественно на ее холодность к русской литературе. Кто прав, кто виноват: публика или те, которые на нее жалуются? Может быть, ни то, ни другое. Но вот вопрос: кто виноват – публика или литература? Это вопрос важный, обширный; его исследование привело бы к самым любопытным и поучительным результатам. У меня давно вертится в голове целая статья на этот предмет, и я очень жалею, что недостаток свободного времени не дает мне возможности приняться за это дело. А статейка вышла бы прекурьезная! Но делать нечего, и вместо того чтобы угощать обещаниями, скажу здесь мимоходом словца два об этом вопросе, на который меня особенно наводит «Библиотека романов» г. Ротгана. С одной стороны, возьмем в соображение, много ли у нас пишется и много ли годится для чтения из того, что пишется; с другой

стороны, подумаем о том: если наша публика равнодушна к отечественной литературе, то кто же дает нашим литераторам возможность превращать свои журнальные статьи в медвежьи шубы, казанские сани и вороные лошади, а свои романы в домы и деревни? Кто же дает нашим книгопродавцам возможность издавать журналы, энциклопедические словари, «Живописные обозрения» [1] и «Библиотеки романов»? Не эта ли русская публика, столь равнодушная и невнимательная к отечеств венной литературе?.. Нет, воля ваша, а русская публика не только не равнодушна, но даже слишком пристрастна к своей литературе, и если бы ее простодушная доверчивость не была иногда слишком нагло обманываема, то думаю, что она была бы еще пристрастнее к литературе. Но что же делать, если литература так жестоко издевается над нею. Точно так же нелепо обвиняют публику и в холодности к русскому театру. Но, боже мой, кто же, как не эта публика, наполняла театр, когда на нем играла чета Каратыгиных? [2] Сколько давки при покупке билетов, какая теснота в театре!.. Но что прикажете ей делать в театре на обыкновенных спектаклях? Слушать охриплый рев Мельпомены или плоские шутки Талии и зевать?.. Нет, воля ваша, а я хочу заступиться за публику, хочу оправдать ее…

Теперь у нас вся почти литературная деятельность производится по подписке, и публика усердно помогает господам антрепренерам. Дай бог! Но вот что худо: большая часть наших затейщиков худо помнят это бесценное правило великого нашего баснописца:

Услуга нам при нужде дорога,Да за нее не всяк умеет взяться! [3]

В наше время, когда роман и повесть сделались, в умственной пище, такою же необходимою и всеобщею потребностию, какую необходимую и всеобщую потребность составляет чай в физической пище, когда история, тоже сделавшаяся страстию века, не только подала руку роману, но даже и сама превратилась в роман и начала появляться в виде исторических записок или мемуаров; в наше время, говорю я, каким бы драгоценным подарком для публики была многотомная книга, состоящая из мемуаров, романов и повестей! И г. Ротган дарит публику такою книгою. Необходимым достоинством такой книги должен быть строгий выбор сочинений, входящих в ее состав, тем более строгий, что есть из чего выбирать. И что же выбрал г. Ротган, каким произведением дебютировала его «Библиотека»? «Еленою», романом мисс Эджеворт!.. Что такое мисс Эджеворт? Горничная г-ж Жанлис и Коттэн, которая, наслушавшись их мудрости, приглядевшись к их манере, вздумала проповедовать в XIX веке ту мораль и рассказывать те поучительные и скучные вздоры, над которыми смеялись и в XVIII веке. Что такое «Елена»? Длинное и скучное, убийственно скучное поучение с том, что девушка должна вести себя в свете с крайнею осторожностию и благоразумием, а пуще всего никогда не лгать и всегда говорить правду, и что за сии добродетели оная девица должна непременно получить награду, то есть выйти замуж за богатого человека. По долгу рецензента, я было старался в несколько приемов прочесть убийственный роман; но мое терпение лопнуло на половине третьей части. Пять частей, то есть 1301 страница, или 54 печатных листа!.. Мне пуще всего жаль бумаги, хотя эта бумага и походит на обверточную!.. А добровольные мученики? Ну да бог с ними: коль купили, так пусть читают; ведь им надо же что-нибудь читать! За

скучною и длинною «Еленою» следует тощий и забавный «Дебюро», род биографии одного знаменитого паяца, набросанной игривым пером балагура Жанена [4] . Но и этой повести не следовало бы помещать в «Библиотеке романов»; она не имеет у нас большого значения, ибо это есть насмешка над современным французским театром, да и к тому же, кроме ее, есть много такого, что следовало бы перевести. За «Дебюро» следуют «Альбигойцы», роман Матюреня. Матюрен – странный писатель! Это смесь Вальтера Скотта с Левисом и отчасти с Радклиф. Его фантастическое воображение самую действительную жизнь превращает в род какой-то мистерии, разыгрываемой совокупно людями и чертями и дирижируемой судьбою. Несмотря на множество натяжек, подставок, множество ребяческих странностей, его романы имеют непреодолимую прелесть. Начавши читать роман Матюреня, вы не заснете спокойно, не дочитав его. И не знаю, с чем можно сравнить впечатление от его романов? Это какой-то сон, тяжкий, мучительный, но вместе с тем сладкий, невыразимо сладкий! Кому не известен его «Мельмот скиталец», это мрачное, фантастическое и могущественное произведение, в котором так прекрасно выражена мысль об эгоизме, этом чудовище, жадно пожирающем наслаждения и, в свою очередь, пожираемом наслаждениями? В «Альбигойцах» есть много хорошего: рыцари, монахи, принцессы, еретики, колдовство, словом, средние века, со всеми своими принадлежностями, изображены очаровательно, несмотря на множество недостатков, которыми отличается это произведение.

Я думаю еще, что одно из необходимейших условий такого рода книги, как «Библиотека романов» г. Ротгана, должно состоять в том, чтобы все переводы были сделаны с подлинников. Но у г. Ротгана все переведено с французского. Неужели он не мог найти в Петербурге переводчиков с английского?.. Странно!.. Потом, я думаю, что также одно из необходимейших условий такого рода книги должно состоять в том, чтобы переводы были превосходны; но у г. Ротгана переводы очень посредственны, а перевод «Елены» очень плох. Не угодно ли доказательств? Извольте. «Но, как говорила Елена графини (е?) Давенан, в человеке с подобным характером трудно различить, что должно отнести к его чувству гостеприимства, к тому, чем он обязан единственному другу своей жены, или на все это должно смотреть как на доказательство, что он сам искренно желает разделить эту дружбу и хочет, чтобы Елена продолжала жить у них». Или: «Люди обыкновенные, и я разумею под этим именем всех тех, у которых обыкновенные чувства, хотя бы они были из самого высшего круга, такого рода люди поздравляли меня с этим замужеством, только в отношении к богатству и знатности… (Генерал имеет в виду быть герцогом); но что касается до меня, то я рада этому замужеству потому только, что нахожу в нем залог счастия моей дочери, и я уверена, что вы в состоянии понимать меня и разделять со мною чувства». Или: «Леди Давенан, узнав обо всем, не изъявила тотчас своего удовольствия без всякой приметы, которого ожидала Елена». Довольно ли?.. Наконец, мы думаем, что одно из необходимейших условий такого рода книг должно состоять также и в красивости и даже роскоши издания; но издание г. Ротгана слишком скромно. Перемешанная цифровка страниц, неправильная расстановка знаков препинания и вообще множество типографических ошибок доказывают, что эта книга как будто делается на фабрике и хочет взять поспешностию, а не достоинством. Не знаю, будет ли иметь успех это литературное предприятие г. Ротгана; знаю только то, что если оно не будет иметь успеха, то не публика будет в этом виновата…

Оценка, которую дал «Библиотеке романов» Белинский, противостоит мнению Сенковского. В опубликованной перед тем в «Библиотеке для чтения» рецензии (1835, т. X, отд. VI) в заслугу издателя книги были поставлены «выбор романов и достоинство перевода». Особенно понравился рецензенту роман Эджуорт «Елена»: «Простота рассказа, естественность завязки и характеров, сильный и трогательный интерес целой повести и притом занимательность подробностей ставят «Елену» наряду с лучшими английскими романами» (с. 32).