Богов любимцы

Абанеева Саида

Танаис обняла возлюбленную за плечи и нежно ее поцеловала.

– Сегодня ты во второй раз подарила мне жизнь.

– Ночью или днем? – лукаво усмехнулась Алетейя.

– Днем. Ночью ты подарила мне бессмертие… – серьезно ответила Танаис.

Когда они подъехали к городским воротам, уже совсем стемнело.

Отыскивая постоялый двор, девушки медленно двинулись по пустынной улице наугад, и вскоре зоркий глаз Танаис различил на одном из домов какую-то вывеску.

Толкнув дверь, они оказались в довольно грязном вертепе, но наступала ночь, и надеяться на то, что им удастся найти более приличный приют, не приходилось, поэтому Танаис

с решительным видом подошла к стойке и спросила у хозяина, нельзя ли снять комнату до утра, а также поужинать и умыться.

Трактирщик, судя по внешности, грек, взглянул на них какими-то затравленными глазами и угрюмо пробурчал:

– Если дорожите жизнью, я посоветовал бы вам поискать другое пристанище.

– Спасибо за совет, но мы им не воспользуемся. Двух жареных кур, две бутылки вина, свежий хлеб и фрукты.

– Ступайте за мной.

Вслед за трактирщиком девушки поднялись по шаткой и скрипучей лестнице наверх. Хозяин открыл дверь комнаты и зажег свечу на столе, которая осветила убогую обстановку, состоявшую из низкого ложа, двух колченогих стульев и уже упомянутого стола со свечой и кувшином.

Пока готовился ужин, девушки умылись, а короткое время спустя трактирщик принес заказ, и они подкрепили свои силы нежным мясом курицы, и свежими плодами, и молодым вином, и предались любви, и так была прекрасна их любовь, что тесная и грязная каморка превратилась в царские чертоги, а узкая, сомнительной чистоты постель – в достойное небожителей ложе, усыпанное благоухающими лепестками роз.

И речи их были все те же простые и безыскусные речи всех влюбленных со времен царя Соломона.

– Ресницы твои – стрелы лучников, без промаха поражающих цель, уста твои – изгиб напряженного лука, взгляд твой – неотразимый меч, и вся ты – смертоносное оружие…

– Руки твои – гибкие лианы, дыханье твое – амбра, мускус и алоэ, кудри твои – черный шелк, очи твои – сверкающие звезды, и вся ты – из лилий и роз…

– Грудь твоя – золотой шлем воина, шея твоя – башня крепости, волосы твои – грива молодой кобылицы, и вся ты – как войско, готовое к бою.

– Плечи твои – слоновая кость, уста твои – алый гранат, зубы твои – ожерелье из жемчуга, и вся ты – из чистого золота…

– Улыбка твоя – майское солнце, голос твой – свирель на росистом лугу, кожа твоя – бархат, и вся ты – мечта…

– Ты – как нежная роза в саду у Бога, как пугливая лань, пьющая из лесного ручья. Поцелуи твои – сладкий яд, ласки твои – вино из вин, любовь твоя – с чем сравню ее, если даже смерть ее слабей?..

– Щеки твои – два нежных персика, брови твои – два мягких соболя, поцелуи твои – жгучее пламя, ласки твои – пытка… Лишь любовь твою сравнить мне не с чем, ибо – что сравнится с ней?..

Среди ночи Танаис проснулась от ощущения надвигающейся опасности.

В коридоре тихо поскрипывали половицы под чьей-то осторожной ногой.

Шаги медленно приблизились и замерли возле двери.

Танаис осторожно высвободила руку, на которой безмятежно покоилась голова возлюбленной, бесшумно ступила босыми ногами на пол и торопливо оделась.

Однако, едва она подкралась к двери, шаги начали удаляться и вскоре затихли совсем.

Вернувшись к постели, Танаис стала не спеша раздеваться, но не успела снять куртку, как из коридора донесся приглушенный вопль, исполненный ужаса и нечеловеческой муки.

От этого крика на голове Танаис зашевелились волосы, но уже в следующий миг она мчалась по коридору, на бегу натягивая куртку.

Дверь в одну из комнат была распахнута настежь, а в противоположном конце коридора мелькнул и скрылся

темный силуэт. Танаис кинулась было в погоню, но, заглянув в комнату, обеими ногами приросла к месту.

На полу в луже крови плавал труп.

Лицо его, неестественно запрокинутое, было искажено ужасной гримасой, из огромной дыры в груди фонтаном била кровь, возле правой руки валялся обнаженный меч, а рядом с ним бешено пульсировал какой-то живой комок.

Перешагнув через порог, Танаис наклонилась над трупом, желая поближе рассмотреть странный предмет, и в следующий миг с проклятием отшатнулась.

Этот вздрагивающий, трепещущий комок на полу был человеческим сердцем.

Позади послышался слабый шорох, и, схватив с пола меч, Танаис проворно обернулась, готовая к бою.

В дверном проеме стоял дрожащий и бледный содержатель трактира.

– Кто это был? – опуская меч, спросила Танаис.

– Лучше вам этого не знать… Уезжайте отсюда, и как можно скорее… – трясущимися губами прошептал трактирщик, и на его бабьем лице был написан тот же ужас, что и на лице трупа.

Танаис взяла его за плечо и слегка встряхнула, чтобы привести в чувство.

– Не бойтесь назвать его имя. Он не сможет вам отомстить, потому что я убью его раньше.

– Это – не человек… – еле слышно пробормотал трактирщик. – Это – эйдос.

– А это что еще за зверь?

– Есть старая легенда, будто в давние времена на этом самом месте стоял огромный храм языческой богини. Древние киммерийцы приносили ей человеческие жертвы и погребали их тут же, рядом с храмом. Потом из диких степей пришли скифские орды и прогнали киммерийцев с этой земли, а храм разрушили до основания. После греки основали здесь свою колонию и возродили культ древней богини. Она воскресила тех, кого приносили ей в жертву, так появились эйдосы, еще их называют «не мертвыми». С ними нельзя сражаться и их невозможно победить. Для них не существует смерти, потому что они давно уже мертвы…

– Давненько я не слыхивала подобного вздора! – рассмеялась Танаис, но смех ее прозвучал неуверенно и зловеще под сводами комнаты, где вздрагивало в луже крови вырванное из груди человеческое сердце.

– Это не вздор!.. Я и сам не очень-то во все это верил, пока не купил себе на горе этот трактир… Почему-то чаще всего люди гибнут и исчезают именно здесь… Иногда какое-то время спустя их изуродованные трупы находят в глухих местах, а иногда они возвращаются обратно живыми и невредимыми, каким-то неведомым способом сказочно разбогатев. Самые богатые жители города, а также его правитель – из числа тех, кто однажды загадочным образом исчез – и вернулся обладателем несметных сокровищ. Но хотя прихлебал вокруг них вьется больше, чем мух вокруг падали, всякий, кто хоть немного дорожит спасением души, сторонится их, как чумы… Я ведь не родился в этом городе… Когда-то я был молод, здоров, красив, богат и любим самой чудесной девушкой на свете… Но в один прекрасный день судьба отвернулась от меня, я был оклеветан, лишен всего имущества и брошен в тюрьму, а любимая, поверив клевете, вышла замуж за клеветника… Прежний владелец трактира был хорошим человеком и спас мне жизнь, когда после долгих скитаний, едва живой, без всяких средств к существованию, я оказался в этих краях… Он приютил меня, а когда я поправился, предложил мне купить у него трактир за символическую плату. Мы ударили по рукам, и вскоре после заключения сделки он отправился в Афины изучать чернокнижие, чтоб отыскать заклятие, способное изгнать эйдосов из Партениона, да с той поры и пропал… А я уже десять лет проклинаю тот день, когда боги лишили меня разума и я согласился стать владельцем этого трактира…