Большие надежды. Соединенные Штаты, 1945-1974
Шрифт:
Более того, у женщин в целом формировались все более высокие ожидания, которые они передавали своим детям. Опросы общественного мнения показали, как быстро эти ожидания расширялись в 1960-е годы. Опрос Гэллапа, проведенный в 1962 году, показал, что лишь около трети американских женщин считали себя жертвами дискриминации. Восемь лет спустя эта доля выросла до половины, а к 1974 году — до двух третей. По любым стандартам это были поразительные показатели социальных и культурных изменений. [1600]
1600
Chafe, Paradox, 211.
Чувство дискриминации особенно остро ощущалось молодыми женщинами, работавшими в SDS или в группах по защите гражданских прав. Мужчины в этих группах, возможно, были немного более чувствительны к правам женщин, чем мужчины в американском обществе в целом. Но и они могли быть властными, покровительственными и шовинистическими. Когда Стоукли Кармайкла, лидера SNCC, спросили, какова должна
1601
William Chafe, The Unfinished Journey: America Since World War II (New York, 1991), 334; John D’Emilio and Estelle Freedman, Intimate Matters: A History of Sexuality in America (New York, 1988), 311.
К тому времени некоторые женщины-активистки начали возмущаться. Как позже жаловалась одна женщина на мужчин, называвших себя радикалами: «Они сочувствовали вьетнамцам и чернокожим американцам, но не сочувствовали женщинам в их жизни: ни тем, с кем они спали, ни тем, с кем делили офисное пространство, ни тем, с кем сражались на демонстрациях. Поэтому наш первый гнев и ярость были направлены против левых мужчин». [1602] Две из этих разгневанных женщин, Кейси Хейден (жена Тома Хейдена) и Мэри Кинг из SNCC, отреагировали, написав и широко распространив в конце 1965 года памятку «Секс и каста». В нём проводилась параллель между подчинением чернокожих и женщин. Обе группы, писали они, «похоже, попали в кастовую систему общего права, которая действует, иногда незаметно, заставляя их работать в обход или вне иерархических структур власти, которые могут их исключать… Это кастовая система, которая, в худшем случае, использует и эксплуатирует женщин». [1603]
1602
Maurice Isserman, «The Not-So-Dark and Bloody Ground: New Works on the 1960s», American Historical Review, 94 (Oct. 1989), 1000–1001.
1603
Sara Evans, Personal Politics: The Roots of Women’s Liberation in the Civil Rights Movement and the New Left (New York, 1979), 97–101; Chafe, Paradox, 198; Todd Gitlin, The Sixties: Years of Hope, Days of Rage (New York, 1987), 365–70.
Меморандум Кинга и Хейдена мало что сделал для того, чтобы изменить мужчин в антивоенном движении и движении за гражданские права. Отношение к гендерным ролям умирает с трудом. Но все больше молодых женщин из левых движений разделяли их гнев. К 1966 и 1967 годам некоторые из них призывали не только к равным правам, но и к «освобождению женщин». Вступая в группы «повышения сознательности», они делились с другими женщинами своим пониманием сексуальной эксплуатации и несправедливости. Они читали и распространяли такие меморандумы, как «Миф о вагинальном оргазме» и «Личное — это политическое». Они были авангардом в поддержку «сексуальной политики», которая должна была потребовать репродуктивной свободы, легализации абортов, изменений в семейной динамике и — со временем — прав лесбиянок. Подъем женского освобождения как никакое другое событие середины 1960-х годов выявил тенденцию протестующих отстаивать права групп и использовать язык прав и льгот. [1604]
1604
Alice Echols, Daring to Be Bad: Radical Feminism in America, 1967–1975 (Minneapolis, 1989); Echols, «Nothing Distant About It: Women’s Liberation and Sixties Radicalism», in David Farber, ed., The Sixties: From Memory to History (Chapel Hill, 1994), 149–74. Современные феминистские манифесты включают Kate Millett, Sexual Politics (New York, 1969); и Germaine Greer, The Female Eunuch (New York, 1971).
Однако большинство женщин, возглавивших движение за права женщин в середине 1960-х годов, не были в первую очередь сторонницами сексуального освобождения. Скорее, это были политические лидеры среднего возраста, такие как конгрессвумен Марта Гриффитс из Мичигана, и профессиональные женщины, такие как Фридан, которые требовали юридического равенства полов. Их главной целью было добиться от EEOC соблюдения раздела VII Закона о гражданских правах 1964 года, запрещающего сексуальную дискриминацию при приёме на работу. Фридан, вызванная в Вашингтон для помощи в этом деле в июне 1966 года, была разочарована робостью комиссии — некоторые её члены считали Раздел VII шуткой — и вялостью других женщин, лоббирующих это дело, как ей казалось. На одном из обедов она села за стол и нацарапала на салфетке слова, призывающие
1605
Rosalind Rosenberg, Divided Lives: American Women in the Twentieth Century (New York, 1992), 188–90; Harrison, On Account of Sex, 189–95, 207–8.
Четыре месяца спустя была создана организация NOW, первым президентом которой стала Фридан. Члены организации были немногочисленны, большинство из них составляли белые женщины из среднего класса, выступавшие за юридическое равенство. И тогда, и позже организация испытывала трудности с привлечением в свои ряды женщин из числа «синих воротничков» и меньшинств, а к требованиям сексуального освобождения она относилась прохладно, особенно поначалу. Тем не менее, это была напористая организация, прямо призывавшая к гендерному равенству. В её программном заявлении подчеркивалось, что «истинное партнерство между полами требует иной концепции брака, справедливого распределения обязанностей по дому и детям и экономического бремени их содержания».
NOW также удалось быть услышанной. В частности, именно его лоббирование побудило Джонсона в октябре 1967 года добавить слово «пол» к фразе «раса, вероисповедание, цвет кожи или национальное происхождение», которую он использовал в 1965 году в своём указе 11 246 против дискриминации в сфере занятости. NOW также одобрила поправку к Конституции о равных правах, тем самым отказавшись от долгого внимания женских лоббистов к защитному законодательству. В новом климате равноправия суды в последующие годы постепенно отменяли эти защитные законы. В 1968 году, после дальнейшего лоббирования, NOW и другим защитникам даже удалось достучаться до EEOC. До этого комиссия настаивала на том, чтобы жалобы на дискриминацию сначала рассматривались в судах. Отныне она решила, что будет рассматривать их сама. EEOC также выступила против правил авиакомпаний, которые разрешали увольнять стюардесс, вышедших замуж или достигших 32-летнего возраста, а также против объявлений о поиске работы, которые появлялись в газетных колонках, разделенных по половому признаку. [1606]
1606
Harrison, On Account of Sex, 201–8.
Благодаря деятельности NOW и других новых женских организаций после 1966 года СМИ уделили большое внимание подъему «феминизма» в Соединенных Штатах. Из скромного начала в середине 1960-х годов женское движение, хотя и столкнулось с расовыми и классовыми противоречиями в своих рядах, превратилось в одно из самых прочных наследий десятилетия. Кроме того, рост женских групп с особой наглядностью продемонстрировал распространение хорошо организованных лобби в американской политике, а также то, что эти лобби ориентированы на юридические действия и административные процедуры. Большая часть давления в пользу равных прав в Америке после середины 1960-х годов исходила из залов суда и офисов правительственной бюрократии.
Однако это также выявило политическую ограниченность таких организаций, как NOW. Как и многие другие группы, выступавшие за расширение прав в середине и конце 1960-х годов, NOW обнаружила, что Конгресс прохладно отнесся к её усилиям: только в конце 1970 года ERA избежала рассмотрения в судебном комитете Палаты представителей. Сопротивление Конгресса, в свою очередь, отражало более широкие сомнения населения, как среди женщин, так и среди мужчин, в отношении многих феминистских идей. Опросы показали, что, хотя женщины становятся все более чувствительными к дискриминации по половому признаку, лишь небольшому меньшинству нравится называться «феминистками». Большинство домохозяек, правда, заявили опрошенным, что они в основном довольны своей жизнью. Многие возмущались тем, что «элитарные» женщины говорят, что воспитывать семью — это скучно. Другие женщины ставили под сомнение тот акцент, который NOW делала на удовлетворении от работы вне дома. Большинство американских женщин 1960-х годов, как и ранее, были воспитаны в традиционном духе. Они предполагали, что выйдут замуж, заведут детей и, если потребуется содержать семью, будут работать. По этой причине — а не для того, чтобы конкурировать с мужчинами, — миллионы женщин нашли работу вне дома. Но многие из них не получали особого удовлетворения от доступной им работы, которая, несмотря на усилия феминисток и других, оставалась низкооплачиваемой и разделенной по половому признаку, и они часто возвращались в дом, если это позволяли семейные бюджеты. [1607]
1607
Chafe, Paradox, 156, 196; Richard Easterlin, Birth and Fortune: The Impact of Numbers on Personal Welfare (New York, 1980), 60–61, 148–50.
Подобные взгляды свидетельствовали о том, что в Соединенных Штатах сохранялась мощная культурная преемственность в условиях бурных перемен 1960-х годов. Активисты, выступающие за сексуальное освобождение, столкнулись с особенно ожесточенным сопротивлением со стороны традиционалистов. Но даже те женщины, как лидеры NOW, которые сосредоточились на юридических правах, столкнулись с серьёзной оппозицией. Разочаровавшись, некоторые из них перешли к конфронтации и обрушились на «сексизм» — ставший в скором времени кличем американских мужчин, да и всего американского общества. «Сексисты», обескураженные и обиженные, открыли ответный огонь. Словесная война разрасталась, разгораясь громогласным языком прав и вызывая со временем взрыв судебных разбирательств. К концу 1960-х годов «битва полов» стала одной из многих поляризационных битв, раскалывающих американское общество.