Бремя Всеведущих
Шрифт:
Мэйнайо не знает, как с ними бороться. Он устал с ними бороться.
На первый взгляд абсолютно логичная, понятная и естественная причина, но для Джейкла, который привык доводить дело до конца, это было настоящей катастрофой, предательством. Он не понимает, что ему делать дальше. Как долго всё это будет продолжаться? Удастся ли поймать этих трёх лиходеев или они выполнят свою цель, оставив Мэйнайо у разбитой дороги? Даже паучья королева, давшая о себе знать несколько дней тому назад, отреагировала на их действия.
Чтобы понять и поймать преступника — нужно думать, как преступник. Этому правилу Арканцев следовал на протяжении всей своей
«Наивные идиоты» — Джейкл не знал, смеяться ли ему или рыдать.
Абсолютно банальная переделка государства под себя; типичные борцы с Системой, которая создавалась и укреплялась веками; эту многолетнюю Систему Государства, невозможно подстроить под себя, переделать или вовсе уничтожить, а потом создать новую. Просто нельзя, это так не работает: государственный системный аппарат выстраивался тысячелетиями; за несколько месяцев изменить все её законы, фундаментальные постулаты не представляется возможным. Система это не просто красивое наименование; система — это то, на чём держится нынешнее общество.
Джейкл был приверженцем социалистических взглядов, но даже он, убеждённый левый, признавал несовершенство, не идеальность социалистического режима; фактически это — переосмысленная Система со своими новыми правилами и тенденциями. И даже это переосмысление создавалось не из пустого места!
Неудивительно, что спецагент считал всех троих легковерными идеалистами. Если эти идеалисты попытаются перекроить ту базу, на котором стоит нынешний социум — это будет катастрофа. Казалось бы, очевидная логика, но у этих идеалистов есть всё, чтобы выполнить свою мечту: скрытность, связи, распланированная на десятки шагов вперёд стратегия, а самое главное — люди. Именно люди способны устроить эту катастрофу.
И что со всем этим делать Арканцеву последний, честно говоря, был без понятия. Просто не знал.
Это угнетало спецагента, который найдёт выход из любой ситуации. Может, ему пора на покой? Хоть раз в жизни послушаться указания родителей? Нет, он не может так поступить; не сейчас, когда полиция нуждается в Мэйнайо. Последнему придётся выступить не ради себя, но ради страны, ради своих друзей и, в конце концов, ради людей.
Кроме того, если паучья королева не врала, то через месяц с половиной, если Дэспертар с приспешниками так и не будет пойман, под удар попадёт не просто Нирнвики — весь мир окажется под угрозой. От Джейкла сейчас зависело всё…
«Что там по телику показывают?» — Мэйнайо решил немного отвлечься, переключить своё внимание и свои мысли.
Тем не менее, даже бесчисленное количество телепередач не могли скрасить время или как-то развлечь впавшего в хандру и уныние Арканцева. За эти последние полтора месяца Джейкл выдохся, он устал. Факт того, что послезавтра агенту придётся снова выйти на работу, не давал ему полноценно расслабиться и отпустить все свои чувства наружу. Присутствуй здесь Фидель или Франц, возможно, было бы легче, но они заняты каждый своим делом…
Парень переключился на канал с каким-то сериалом про мелодраму и любовь. Любовь…
Джейкл помрачнел ещё больше, хотя, казалось, куда дальше. Он постарался выкинуть это неудачное стечение обстоятельств из своей головы, но всего лишь одна мысль об этом — и уже это не вычеркнуть, не забыть и не отвести внимание.
Ведь он до сих пор любит Элизен. Несмотря
Сейчас Арканцеву хотелось встать, выйти из дома, залезть в особняк Фидель, достать оттуда Элизен и вместе с ней вернуться обратно к себе. Хотелось её защитить, переубедить, дать шанс увидеть, что она — ошибается…
Задумавшись, спецагент не сразу осознал, что его указательный палец дёрнулся, автоматически переключив канал на неофициальный новостной. На государственном телеканале в основном освещались актуальные проблемы Нирнвики, но только не Сайдикатт-Веб или Дэспертар; если они и упоминались, то только в отрицательном ключе. В этом плане частные, народные каналы, были гораздо точнее, шире. И продажнее, как считал Мэйнайо.
Канал 9+3, тем временем, показывал нечто важное и грандиозное…
Центральный Каукайне. На фоне большого, двадцатиэтажного офиса стояла трибуна, на которой находилось несколько неизвестных фигур, переговаривающихся между собой; рядом с трибуной было бесчисленное количество журналистов, папарацци, операторов других телеканалов, политиков, бизнесменов и просто интересующихся людей, взявших с собой камеру. Съёмка, судя по таймеру в углу экрана, началась двадцать минут назад.
Одна из фигур вышла вперёд, к краю трибуны. Этим человеком оказался зеленоглазый, высокий, поджарый мужчина сорока лет; его волосы были окрашены в цвет морской волны, хотя встречались пряди изумрудного цвета с примесью нежно-розового оттенка; выражение лица мужчины, в частности его нейтральная усмешка и взгляд оставляли странные ощущение, словно он с интересом смотрит глубоко в душу любого узревшего его человека. Одежда мужчины представляло из собой статное, ухоженное лакруджевское юкато, будто специально сшитое на заказ.
Арканцев в этот момент ощутимо напрягся; у него появилось ощущение, словно он уже где-то видел этого мужчину или, по крайней мере, слышал о нём. Эти знакомые и одновременно нет черты лица, мимика, жесты… Неизвестный парень, тем временем, прокашлялся.
— "Господа и дамы, журналисты и корреспонденты, бизнесмены и политические деятели, а также все остальные заинтересованные лица, и не только, — начал свою речь мужчина, — все мы знаем о нестабильных временах, наставших в Нирнвикийской Республике давным-давно; это был не месяц назад, как можно было подумать, а также не год, не два, даже не десять лет назад, нет — всё куда прозаичнее и печальнее, друзья мои — это всё начало прогрессировать с момента падения Нэрвийской Империи и установления на её месте Нирнвики, такой, какой мы её сейчас знаем. Я — нирнвикиец; я люблю свою родину, город, людей, страну — это наше, родное; я горд, что родился в этой стране, разговариваю на её языке, изучаю её культуру и историю. Я горд собой и своей родиной. Но я не горд происходящим в ней. Не мне вам рассказывать то, о чём вы и так знаете: преступность, коррупция, разгульность, проституция — вещи ужасные. К сожалению, это лишь малая толика от всех проблем государственной системы, которую предстоит решить."