Бустан (Плодовый сад)
Шрифт:
Да, лучше в раннем детстве умереть,
Чем от стыда на склоне лет гореть.
Прости мне, боже, зло и прегрешенья!
Воззри на скорбь мою, отец творенья!»
И сел он прямо на землю, в пыли,
И слезы по щекам его текли.
Во прахе он сидел, стенанья множа:
«Услыши крик души моей, о боже!»
Отшельник, что беседовал с Исой,
На плачущего бросил взгляд косой:
«Что
У нечестивца, полного пороком?
Погрязший в скверне жизненных утех,
По горло он в огне, и весь он — грех!
Каким благодеяньем он гордится?
Как может рядом с нами находиться?
Всю жизнь он сеял зло, и зло пожнет,
В геенну по делам своим пойдет.
На лик его легла печать разврата.
Уйдем отсюда! Место здесь не свято!
И в судный день меня ты пощади, —
Меня с ним рядом, боже, не суди!»
Так он сказал, исполнен отвращенья.
И тут Исе явилось откровенье:
«Те — нищи духом, те — умудрены,
Но их мольбы пред Истиной равны!
И коль душою грешник пробудился,
Раскаялся и к богу обратился,
Кто б ни был он, не отгоню его
От светлого порога моего!
Сниму грехов мучительное бремя
С его души и место дам в эдеме!
А если стыд терзает грудь твою,
Что сядешь рядом с грешником в раю,
Ты помни: кающийся безутешно
Простится. Ты же в ад пойдешь кромешный.
Тот, плача, стал нижайшим средь людей,
Ты возгордился святостью своей.
Забыл ты, словно царь в своей твердыне,
Что дух смиренья выше, чем гордыня!
В одеждах белых ты, но тьмой объят
Твой дух! И не минуешь адских врат.
Перед богатым нищий и убогий
Возвышен будет на моем пороге.
Ты плох, коль ты уверен, что хорош.
Ты знанья истины не обретешь!
Отважный муж не на словах отважен,
В игре в човган удар умелый важен.
Так луковица — в глупости своей —
Решила, что ядро таится в ней.
Ты молишься? Пустое благочестье...
Раскайся! Грех — такое благочестье!
Кутила и озлобленный аскет —
Бог видит — разницы меж ними нет.
Будь праведен, добро творить старайся,
Воздержан, но с пророком не равняйся.
Ты зря усердно
Коль с богом ты хорош, но плох с людьми».
Наследье мудрецов — источник света.
У Саади запомни слово это:
Коль грешник сердцем к благу устремлен —
Над лжесвятыми будет вознесен.
РАССКАЗ
Бедняк ученый, в рвани и в грязи,
Сел среди знатных на ковре .
Взглянул хозяин колко — что за чудо?
И служка подбежал: «Пошел отсюда!
Ты перед кем сидишь? Кто ты такой?
Сядь позади иль на ногах постой!
Почета место здесь не всем дается,
Сан по достоинству лишь достается.
Зачем тебе позориться средь нас?
Достаточно с тебя на первый раз!
И честь тому, кто ниже всех в смиренье,
Не испытал позора униженья.
Ты впредь на месте не садись чужом,
Средь сильных не прикидывайся львом!»
И встал мудрец, в ответ не молвив слова.
Судьба его в те дни была сурова.
Вздох испустил он, больше ничего,
И сел в преддверье сборища того.
Тут спор пошел средь знатоков корана:
«Да, да!» «Нет, нет» — орут, как будто спьяна.
Открыли двери смуты вековой,
И всяк свое кричит наперебой.
Их спор над неким доводом старинным
Сравнить бы можно с боем петушиным.
Так спорили в неистовстве своем
о писании святом,
Так узел спора туго завязали,
Что как распутать узел и не знали.
И тут в одежде нищенской мудрец
Взревел, как лев свирепый, наконец:
«Эй, знатоки святого шариата,
Чья память знаньем истинным богата!
Не брань и крик, а доводы нужны,
Чтобы бесспорны были и сильны.
А я владею знания човганом».
Тут общий смех поднялся над айваном:
— Ну, говори! — И он заговорил,
Раскрыл уста и глотки им закрыл.
Острей калама доводы нашел он;
От ложной их премудрости ушел он,
И свиток сути смысла развернул,
И, как пером, их спор перечеркнул.
И закричали всем собраньем: «Слава!
Тебе, мудрец, твоим познаньям — слава!»
Как конь, он обогнал их. А кази
Был, как осел, увязнувший в грязи.