Чародей с гитарой. Том 1
Шрифт:
— Пожалуй, — неохотно подтвердил Сашим.
Корробок хмыкнул, а Джон-Том добавил:
— Кроме того, я по профессии эстрадный певец, трубадур.
— Хар! Певец, говоришь? Порой и нам на этой шаланде случается спеть песенку-другую. — Он с отвращением поглядел на экипаж. — И меня уже тошнит от пьяного рева моей невоспитанной шайки.
Боясь выдать возбуждение, Джон-Том продолжал:
— Мой инструмент — на нашем корабле, среди прочего личного имущества.
— В самом деле? — От сверлящего взгляда попугая
— Да что вы, господин! — Джон-Том ощутил, как индиговая рубашка прилипла к спине. — Просто я тревожусь за великолепный инструмент. Будет очень обидно, если один из ваших замечательных матросов разломает его в напрасной надежде найти внутри золото или драгоценные камни.
Корробок снова фыркнул.
— Не бойся, мои бродяги знают свой поганый шесток. — Он обратился к леопарду. — Отведи их вниз и запри в арестантском кубрике. Пускай маленько попарятся.
— Этих тоже? — Сашим указал на Яльвара и Маджа.
— Да, палуба потерпит. Пусть они подышат вонью друг дружки, глядишь, скоро охрипнут, выпрашивая работу.
Эта «утонченная» шутка была встречена одобрительным смехом разбредающихся по своим местам матросов. Пиратский корабль повернул к западу, и шлюп послушно поплыл в его кильватере.
Джон-Том, когда его заталкивали в трюм, впервые посмотрел на гребцов. Почти всем им одеждой служила собственная шерсть. Кого здесь только не было — от людей до грызунов. Но всех роднила одна черта: крайняя степень физической и умственной дегенерации.
«Вот где мы найдем свой конец, — устало подумал он, — на веслах. Если только не найдем способа удрать отсюда».
В тот момент врата рая казались молодому человеку близкими как никогда. Если бы только удалось заполучить дуару... Пускай его чаропение непредсказуемо, пускай он не умеет толком выбирать подходящие к случаю песни, в одном он уверен: кое-какой магией он обладает. И первая попытка к бегству может стать последней, в этом юноша тоже не сомневался. Корробок далеко не олух, и второй возможности попрактиковаться в колдовстве ему не предоставит.
Розарык вдруг резко выпрямилась и бросила взгляд через плечо, на лапу, протянутую к ее крестцу. Первый помощник осклабился.
— Котеночек, еще хаз дотхонешься до меня — и я сыгхаю мотивчик на твоих костях.
— Полегче, каланча, — ухмыльнулся леопард. — Зйаю, дай тебе шанс, и ты свою угрозу исполнишь. Но не получишь ты шанса, не надейся. Учти, детка, в долгом походе тебе будет куда легче, ежели ты обуздаешь норов и перестанешь глядеть букой на бедного Сашима. А коли нет, так на нашей лоханке цепей навалом. Может, сердце у тебя и железное, зато все остальное — мясо и кости. Хотя мясцо отменное. Подумай, голубка. Корробок подарит тебя мне, если я как следует попрошу.
Тигрица обожгла его взглядом.
—
Сашим пожал плечами.
— Годишься, не годишься — какая разница? Я положил на тебя глаз, и ты будешь моей. Лучше сразу свыкнись с этой мыслью.
Пленников заперли в зарешеченном кубрике. На прощание Сашим одарил тигрицу похабной улыбкой и вслед за своими дружками поднялся по трапу.
Розарык устало села, выпуская и пряча огромные когти.
— Змея мохнатая! Если бы я могла добхаться до его...
— Не сейчас, Розарык, — предостерег Джон-Том. — Мы должны подождать. Они еще не знают, что я чаропевец. Если бы только мне вернули дуару, позволили сыграть и спеть, у нас появился бы шанс.
— Какой шанс, кореш? — В углу деморализованный Мадж сполз по переборке. — Шанс затащить сюда, как Розарык, какую-нибудь несчастную танцовщицу? Осыпать эту клепаную лохань цветами?
— Я что-нибудь придумаю, — сердито пообещал Джон-Том. Вот увидишь.
— Как же, босс, увижу! Держи карман! — Выдр перевернулся на бок, словно не заметив, что пол кубрика покрыт гнилой соломой, потемневшей от мочи прежних узников.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь покемарить.
— Неужели ты сможешь уснуть?
— Сумею, потому что устал. — Выдр хмуро посмотрел на Джон-Тома. — Устал драться. Устал бояться. А пуще всего устал слушать, какой ты великолепный чаропевец. Если сумеешь вы-колдовать нас из этого гадючника и перенести поближе к цивилизации, разбуди. А не сумеешь, так, может, мне повезет и я уже никогда не проснусь.
— Нельзя поддаваться унынию, — упрекнул его Яльвар. — Ни в коем случае.
— Слушай, ты, старый бесполезный пердун! Захлопнул бы поддувало, а?
Оскорбленный хорек погрузился в молчание.
Джон-Том приблизился к решетке и схватился за прутья, глубоко утопленные в дереве. В темноте по трюму шастали крошечные хищные ящерки и огромные бесстрашные клопы. Слышно было, как их сородичи снуют наверху по балкам.
Юноша возвратился к Розарык и ласково погладил ее между ушами. В ответ зазвучало усталое подавленное мурлыканье.
— Не волнуйся, Розарык. Я тебя в это втянул, я и вытащу. Может, сам не вернусь домой, но тебя обязательно спасу. Я перед тобой в огромном долгу. Перед всеми вами.
Мадж уже почти уснул и не услышал обещания. Яльвар, смирясь с судьбой, устраивался на соломе в другом углу.
«Обязательно спасу, — размышлял Джон-Том, — вот только жаль, еще не знаю как».
Глава 8
В прошлом понятие «драить палубу» носило невинный оттенок, будучи отголоском детских воспоминаний, романтических историй о деревянных кораблях и железных мореходах. Реальность предложила Джон-Тому нечто совершенно иное.