Чаша отравы

Герасимов Игорь Владимирович

— Отлично сказано, отец!.. Кстати, у меня для тебя как раз подарок.

Отошел в свою спальню, принес два тюка и один из них положил к ногам отца.

— Раскрывай! — с улыбкой сказал Влад.

В тюке оказалось полное облачение рейхсфюрера СС.

— Вот как? — сказал отец.

— Да! Наши свадебные наряды! Этот мундир будет тебе к лицу.

Начальник КОКСа переоделся прямо там же. Мундир сидел на нем идеально.

Беляков-старший прошелся, приосанившись и чеканя шаг, перед большим зеркалом.

— А что? Неплохо, — сказал он.

— Прекрасно! Прекрасно! — воскликнул Влад. — Как раз для тебя!

Развернул второй тюк — там был упакован его собственный мундир группенфюрера. Быстро переоделся сам.

—

Хайль Гитлер! — щелкнув каблуками, вскинул руку Влад.

Отец в ответ кинул «малую зигу» — на это имели право только высшие бонзы рейха.

После этого Беляковы вновь уселись в кресла, продолжив пить вино.

— Слушай, пап... Это же прекрасно. Фашизм победил. Мы должны это провозгласить открыто.

— Согласен. Фашистская диктатура — единственно верное средство осуществления власти. И мы будем действовать именно так.

— Да! Да! — возбужденно воскликнул Влад. — Возродился глобальный Рейх! И мы, Россия, его часть! Выпьем за это!

Они чокнулись бокалами.

— Скоро двадцатое апреля. То есть очередная вечеринка «Детей Молний». Мы ждем тебя, мой рейхсфюрер!

— Хорошо, приду. Я принимаю эту идеологию, только так и надо!

Беляковы весело рассмеялись.

— Не нравится мне Белоруссия... — протянул генерал армии, переменив тему.

— А кому она нравится? Только простейшим. Но нас не заботят их предпочтения...

— Я в том смысле, что подозрительно мало настоящих разведданных идет оттуда. После событий, когда Лукашенко многих почистил, практически нет «кротов», а те, что есть, могут вести двойную игру. У меня всё больше и больше складывается ощущение, что тамошний строй — не просто продукт проявления воли отдельно взятого идеалиста.

— А что?

— Грибница, что ли... Как наш Орден, только наоборот. Понимаешь, дело, скорее всего, не столько лично в Лукашенко, сколько в том, что там — некое продолжение «машеровской номенклатуры». Которую он ткал в последние годы жизни. Перед Устранением этот конспиратор, подпольщик, партизан кое-что всё же успел, как я вижу.

— Он это ткал с прицелом на весь Союз... Чтобы «очистить» его. Брежнев же лично предложил ему пост предсовмина... С прицелом на... Страшно даже представить...

— Ну да... Это наверняка было в его записях в портфеле. Который изъяли с места ДТП. В записях, к слову, не расшифрованных и по сей день: он же еще и математиком был, помимо всего прочего... Да, очевидно, не зря именно там они начали резво плыть против течения уже через три года после всеобщего падения неестественного строя. Даже в Молдавии коммуняки, ненадолго придя к власти, так и не повернули назад. А вот Лукашенко, черт бы его побрал...

— Хм... Ему на президентских выборах в качестве демократического оппонента противостоял Кебич...

— Вот-вот... Друг и соратник Машерова, между прочим, — сказал Беляков.

— Вызвался и слился специально?

Отец ничего не ответил.

— Ну, а что толку? — сказал Скворцов. — Всё равно по сравнению с Россией она слаба и немощна. К тому же мы ждем удобного случая, чтобы ее продать партнерам. По приемлемой цене. Так что — максимум несколько лет. И впереди — война против Китая, одной из первых жертв которой станет именно режим Лукашенко. Может, он скопытится даже до ее начала. Партнеры сметут и не заметят. Или еще раньше нарвется. Ты же помнишь — в ходе этих событий мы всерьез прорабатывали сценарий его Устранения. Он вывернулся пока — ибо в этом случае контроль над страной, причем без всяких договоренностей с партнерами, падает в руки этой курицы... Так что пока приходится терпеть, преодолевая омерзение.

— Как бы то ни было, это фактор неопределенности. В Пекине ведь тоже не дураки сидят. Они уже фактически превратили Белоруссию в свой плацдарм в центре Европы. Они открыто давили на нас, чтобы мы поддержали режим, когда его шатали в прошлом году. И еще... Знаешь ведь, в последнее время

мы начали, пока эпизодически, накрывать подозрительные ячейки армейцев. Которые, как это удалось кое-где зафиксировать оперативно, связаны конфиденциальными, хоть и недоказуемыми, конечно, нитями... явно ведущими вовне — и отнюдь не к нашим партнерам... Задача этих предполагаемых «кротов» — не высовываясь, не привлекая внимания, ждать «часа икс», чтобы... Чтобы... Чтобы... Точных данных нет. И пока решили не форсировать с тем, чтобы копать... А если это обратка? Ведь многие ихние силовики у нас на содержании, при выходе на пенсию им гарантируются высокооплачиваемые синекуры тут, в России. Пока они просто попадаются на крючок, даже на компромат, доверительно взаимодействуют с нами, даже кое-что сливают, обещают в случае чего действовать по нашему сценарию. А если это... по согласованию? По принципу — бери, раз дают? Ведь до решающего момента так и не дошло — даже прошлым летом. Так мы и не дали команду на окончательные действия. И поэтому сохраняется проклятая неопределенность. По большому счету, в сухом остатке, его практически никто так и не предал из высшего круга. И этот факт крайне тревожит. Вот в чем дело. А если это система? А если это игра с очень глубокими корнями? Если не только мы под них копаем, но и они под нас? Выступая заодно и в качестве пекинских прокси? На всякий случай... Вот это уже очень серьезно. Это реальная и, пожалуй, на данный момент единственная потенциальная угроза нам. Китай, безусловно, надо будет давить вместе с партнерами, когда придет срок. И, главное, чтобы на этом фоне никаких эксцессов не происходило. Они будут шатать ситуацию — хотя бы потому, что иначе им гарантированная смерть. Мы, конечно, всё удержим, но такие поползновения в совокупности, хоть и предсказуемы, всё равно вызывают тревогу.

— Сметем! Раздавим, как Рохлина! — крикнул Влад, ударив кулаком по столу. — Ведь мы при любом кризисе будем всегда контролировать ситуацию. Если и начнутся вдруг какие-нибудь низовые эксцессы, то и тогда при любом развитии событий в бой будет введено ровно столько резервов, сколько нужно. Посмевшим поднять голову низам поначалу даже будет казаться, что они побеждают, и на несколько часов мы им позволим упиваться кажущейся победой. Но потом грянет резкий гарантированный контрудар, сминающий всё — так как наши резервы бездонны! И любое такое выступление будет подавлено со свирепой жестокостью! Развернутся такие расправы, что даже следующие поколения будут дрожать от ужаса! И, конечно, мы должны сделать так, чтобы внешние силы в принципе не смогли организовать и обеспечить подобные выступления!

— Разумеется, сынок. Бутчер меня не раз заверял: если вдруг начнется какое-нибудь неконтролируемое выступление левого толка в России, то его в любом случае удастся подавить. При необходимости задействуют все средства. В случае чего, ключевые пункты России будут даже заняты войсками НАТО.

— Ну и отлично! — сказал лорд в мундире группенфюрера, подняв бокал с вином. — Выпьем за это!

— Выпьем! — ответил «рейхсфюрер».

Углич, 17 апреля 2021 года

Зона, будучи естественным срезом общества, являла собой наглядную картину изломанных человеческих судеб, ожесточившихся душ, всего того, что стало продуктом ненависти и розни, беззакония и произвола. Вся эта мрачная картина открывалась Ивану во всех красках по мере того, как он общался с самыми разными осужденными.

Таял снег, и с ним уходила первая полная зима в неволе — не считая той, когда Смирнова арестовали, а потом били, пытали, душили. И «осудили».

Зная, что Иван является «политзеком», яростным ненавистником установившегося в России режима, юристом по одному из образований, многие соотрядники сами подходили к нему, просили совета, содействия в написании бумаг, просто говорили «за жизнь».