Чаша отравы
Шрифт:
...Алексей Петрович Савельев, родился 18 апреля 1978 года в Москве, вчитывался Смирнов в паспортные данные. Надо же... Практически ровесники, разница несколько недель... Так... прописка московская... а почему тогда вообще здесь оказалась его сумка? Впрочем, у самого Смирнова тоже столичная прописка — от матери остались две свободные квартиры, он их сдает, на это и живет, а сам почти год назад поселился здесь, в съемной маленькой квартирке-студии. Недалеко от Москвы, в этом тихом приятном месте на берегу водохранилища, где так хорошо отдыхать летом... Так, смотрим дальше... Женат не был. Детей, по крайней мере,
Иван повертел паспорт в руках и положил обратно в сумку. Посмотрел более внимательно, что там еще имеется.
Так, вот и партбилет РКП. За три последних месяца взносы не уплачены. Непорядок!
Смирнов продолжил шарить — и наткнулся на... служебное удостоверение.
Достал его. Повертел в руках. Раскрыл.
И не поверил своим глазам. Оно принадлежало тому же Савельеву-Жарову!
«Конторское»! Ха! И даже звание упоминается — подполковник!
Значит, совершенно правы были те, кто утверждал, что он — «крот» из «органов»! Причем, как оказалось, кадровый, штатный!
Вот это поворот!
Да, это он — ошибки быть не может. Фото на всех этих документах полностью соответствует его реальному облику...
Ничего себе соседство — партбилет и «ксива»!
Да-а-а...
Впрочем, что тут удивительного? Не он первый, не он последний.
Ладно... Что еще в этой сумке? Ищем дальше...
В одном из внутренних карманов борсетки Иван обнаружил флеш-накопитель — обычную карту памяти, на шестьдесят четыре гигабайта.
Пошарил еще. Нащупал и вытащил завалявшуюся в том же кармашке тест-полоску от глюкометра — Смирнов знал, что это такое: его мать заболела диабетом вскоре после того, как отец пошел защищать Дом Советов в октябре 1993-го и бесследно исчез. Умерла от осложнений тринадцать лет назад... Выходит, и Жаров тоже? Болезнь массовая, да... Правда, ни шприца, ни ручки-дозатора с инсулином тут не было.
Больше ничего интересного в сумке не нашлось.
Конечно, теперь не было и речи о том, чтобы отдать находку лично Жарову или в его... хм... ведомство. Хотя ему это, наверное, «зачлось» бы — может, вознаграждение какое-нибудь отвалили. По крайней мере, сам владелец обязан был бы раскошелиться на несколько тысяч рублей. Так что кто-нибудь другой, кто не имеет отношения к оппозиции, наверняка вернул бы.
Но тут — случай особый: это — козырь, и немалый. Правда, когда и как он сыграет, пока неясно, но очевидно, что его нужно пока попридержать.
И эта карта-флешка. Что же на ней записано? Какие-нибудь страшные тайны? Тогда тем более надо хранить молчание.
Иван решил: удостоверение и флешку он возьмет с собой, а остальное... утилизирует.
Да, удостоверение...
Мало ли чего туда вшито, вдруг подумал Иван. Может, там внутри электронная метка, наподобие тех, которые в магазинах, от воров?
Паранойя? Но лучше перебдеть, чем недобдеть.
Смирнов огляделся по сторонам, всматриваясь в темень. Как раз тут, рядом, располагалась свалка строительных отходов.
Иван пошарил вокруг и спустя несколько минут нашел то, что вроде бы сгодится. Это был тонкий металлический гнущийся лист, уже начавший ржаветь. Смирнов завернул в него «ксиву» и, прилагая некоторые усилия,
Кстати, хорошо, что смартфон сломался — а то он по какому-нибудь «черному ходу», недокументированному протоколу нащупал бы предполагаемую метку и послал сигнал, который помог бы отследить местонахождение документа... И еще хорошо то, что Иван проспал остановку — иначе бы он пошел другой дорогой и ничего не обнаружил.
Вот так совпадение! Судьба?
В общем, как говорится, слава КПСС!
Иван спрятал карту памяти в карман рубашки. Из куртки вынул магазинный пакет, засунул туда борсетку и упакованное в металлический лист удостоверение Жарова. Поискал еще вокруг, взял и положил туда же то ли камень, то ли цементный обломок.
И двинулся к водохранилищу. Очень медленно и осторожно, почти наощупь.
Вокруг по-прежнему не было никого.
Смирнов отлично знал места на берегу, где люди летом предпочитают купаться, загорать, играть в волейбол, рыбачить, готовить шашлыки, и места, где практически никого никогда не бывает. Именно до такого, безлюдного, он, в конце концов, и добрался.
Подумав, Иван достал паспорт и партбилет Жарова, спрятал их во внутренний карман куртки. Положил камень в сумку, закрыл ее на защелку, размахнулся и изо всех сил швырнул в воду. Борсетка с камнем и всеми нехитрыми причиндалами внутри мгновенно пошла ко дну, упокоившись средь ила и водорослей.
Постояв некоторое время, Смирнов направился, наконец, к себе домой.
Кстати, кроссовки, в которые он обут, надо будет выкинуть — на всякий случай, чтобы уж совсем наверняка, подумал Иван. Да и, похоже, потрепались и порезались они на этой пересеченной местности, на этих свалках, по которым он вслепую бродил...
Час от часу не легче! Рано утром в выходной день этот Савельев-Жаров позвонил и разбудил Белякова с Катей-лоли, «обрадовав» начальника известием об утрате своего служебного удостоверения! Якобы сумку, где оно было вместе с паспортом, партбилетом, ключами и смартфоном, у него отобрали неизвестные на дороге возле дачи, в Мытищах.
Пришлось названивать прямо из постели, поднимать людей, и прежде всего теребить техслужбу — дорога каждая минута. К счастью, смартфон ей удалось засечь сразу же — и туда выехал спецотряд немедленного реагирования. По прибытии оказалось, что гаджет хранится в общаге-бытовке для рабочего персонала, в тумбочке одного из гастарбайтеров! Выключен, но неэкранирован, а, значит, продолжает посылать служебные сигналы. Потрясающая беспечность! Ну и замечательно!
Были выходные, стройка стояла. Кто-то из рабочих всё еще дремал на нарах, кто-то завтракал, кто-то уже ушел по своим делам.
Всех, кто был в помещении, ворвавшиеся туда бойцы в камуфляже и балаклавах, не церемонясь, уложили лицом в пол, после чего прошлись по ребрам берцами и дубинками.
Тумбочка, где отыскался смартфон, была отведена одному из рабочих, молодому таджику. Взялись за него персонально. Чуть не плача, он уверял, что, мол, ничего не крал, а лишь подобрал на дороге.