Человек человеку - кот
Шрифт:
Президент до того был, похоже, взволнован открывшимися перспективами, что даже проявил интерес к формальной стороне дела — слабым голосом заметил: какие у вас названия интересные! А почему, например, эта тема зовется «Кино», а вот та «К10»?
Что интересно, встречаться с Шароновым взглядом Президент избегал. Так, зыркнет коротко, и глаза спрячет. Будто не верит — это ж надо, какие люди в русской оборонной науке водятся! С ног до головы в медалях, лауреатских значках, но почему-то без ошейника и намордника.
Шаронов объяснил, что
Тут его и попросили на выход быстренько. Но главное было сделано.
Шаронов, вернувшись, нашел Павлова по внутренней и сказал: «Ставь бутылку. Я тебя отрекламировал дальше некуда». — «Где?». — «В Кремле, где! Кстати, сознавайся, почему тему назвал К10?». Павлов чуть не лишился дара речи. В профессиональной сфере он быстро соображал и реагировал, а вот по жизни — увы. Ошарашить его было легко. «Ну, я… По созвучию. Это похоже на «киттен»». — «Да ты у нас романтик, оказывается! Киттен, значит. Пуссикэт, хе-хе… Правда, ты это не сам выдумал, а слизал с американского К-9». — «Ты. Где. Был?», — спросил Павлов. — «Пиво пил!!! Тащи пузырь, всё расскажу».
Через месяц основные темы запустили по новой. Административному корпусу сделали косметику, дорожки в парке выложили плиткой. Забор еще покрасили. Жизнь не то что забила ключом, но проявила хоть какую-то тенденцию. И даже первый отдел, заново полностью укомплектованный, вздумал показать зубы и научить распоясавшихся ученых режиму — но после того, как в секретную комнату подбросили десяток крыс, запросил мировую.
Крысы были — ничего особенного, просто голодные. Их слегка усыпили и вечером сдали в нормальном секретном чемодане, под роспись, как обычный материал. Ночью крысы очнулись, съели в качестве аперитива свой чемодан, и пошли знакомиться с документацией… Скандал получился душевный, не скандал — прелесть. Слух об укрощении строптивых облетел НИИПБ за день, и с тех пор зажили все службы института душа в душу.
И вообще как-то все наладилось и успокоилось. И работа шла очень успешно по всем темам. Пока Шаронов не довыпендривался с «Тисками». Но это оказался единичный случай, хоть и наделавший много шума. А потом завлаб Павлов, триумфально сдав госкомиссии своих полосатиков, вдруг получил техзадание на гражданскую версию изделия «Клинок»…
Надо было, конечно, сразу насторожиться. Но Павлов как прочел задание, да вообразил, насколько потрясная выйдет из полосатика домашняя кошка — настоящая дорогая игрушка для взрослых — с ним временное помрачение рассудка от восторга случилось.
Легко представить, каким мечтаниям завлаб предавался, и до чего ему
Ближе к вечеру позвонил директор.
— Как дела на вверенном вам направлении? — спросил он холодно.
— Жертв и разрушений нет, — сказал Павлов. — Я собирался лично доложить по некоторым позициям, но, кажется, сегодня не успеваю.
— Доложить — это хорошо. А что ваши образцы? Э-э… Не шалят?
Павлову уже хватило мощных эмоций для одного дня, поэтому он счел за лучшее промолчать.
— Ладно, — сказал директор, секунду-другую послушав шумное сопение в трубке. — Вы это… Так зайдите, без доклада. Есть дело.
Павлов в ответ утвердительно вздохнул.
— И не пытайтесь меня разжалобить, — утешил его директор. — У всех работы много. Все еле дышат. Давайте, шевелите ложноножками.
Павлов собрался с духом — и зашевелил, чем приказано. Очень хотелось завершить дневную прогулку через территорию, зачищенную Катькой от супостата, но директор такой проволочки не понял бы.
Сама Катька, обожравшаяся сметаны из личного завлабовского фонда, дрыхла в клетке, запертой на амбарный замок. Ворону утилизировали, оконную решетку закрепили. Поди теперь докажи что-нибудь. Если, конечно, трехцветка не угодила под одну из камер слежения. Хотя с какой стати. На территории камер нет, большая слишком, ее только ночью тепловизором сканируют…
Директор оказался привычно сух и невозмутим. Расположившись за журнальным столиком в углу кабинета, он наливал коньяк генералу Бондарчуку, толстому и краснолицему министерскому куратору НИИПБ.
— Павлов, дорогуша! А вот с нами давай! — обрадовался Бондарчук.
— Действительно, — согласился директор, пододвигая завлабу рюмку. — Садитесь, Павлов. Выпьем за успех нашего общего дела.
Генерал свою рюмку осушил залпом, директор просмаковал, Павлов слегка пригубил.
— Так что было дальше, — сказал директор, обращаясь к генералу. — Она запрыгивает на пожарную лестницу, за каких-то несколько секунд понимается на четыре этажа и просачивается в чердачное окно. Начинается тарарам, а через минуту кошка выбирается наружу с вороной в зубах!..
«Какой я идиот! — с горечью подумал Павлов. — Надеялся скрыть Катькин побег от своих. А тут дай Бог отмазаться от министерства! Если шеф рассказывает о Катьке генералу, значит, у того есть информаторы здесь. И нужно действовать на опережение, красиво подать некрасивую историю, чтобы наверху не думали, будто у нас бардак. Фигушки, просто такой гениальный зверь появился. Чуть не надорвались, выращивая. Ой, как стыдно…».
— …Спускается вниз чуть медленнее, — продолжал директор, — но тоже в достойном темпе, и уходит обратно. Прямиком к себе в корпус. По кирпичной стене — вы только представьте — лезет к решетке, поддевает ее сначала носом, у нее не выходит, тогда она использует переднюю лапу, решетку отжимает, ныряет внутрь — и конец спектаклю. Неплохо?