Чем черт не шутит

Серова Марина Сергеевна

— Шефу-то его смерть на фиг не нужна. Он Олега сперва найти хотел и поговорить с ним хорошенько, а потом меры принимать. Как Сухова убили, шеф сам не свой сделался, места себе не находил. Знать, тот важную вещь спер. Шеф по маме своей так не убивался, как по Олежкиной ранней кончине.

— Но кто же тогда?

Андрюха потупился, боясь моей неадекватной реакции на его «не знаю». Потом поерзал на стуле и попросил:

— Руки бы того… А? Не сбегу я.

Виктор молча снял наручники, и наш «язык» основательно повеселел. Хотя

его никто не спрашивал, так как мы были заняты своими думами, он продолжал «колоться»:

— Во вторник вызывает нас Ефимыч, так и так, говорит. Горим. Надо проследить за Олеговым дружком, — Андрюха кивнул на Виктора. — Адрес дал и все прочее. Мы с Мишкой Столбовым вдвоем отправились. День промотались. Вечером докатились до набережной. Мишка на пароход, а я на причале куковал.

На самом интересном месте он вдруг остановился и, поморщившись, причмокнул губами.

— Передний зуб мне обломали, барышня.

— В твоем возрасте золотые надо иметь.

— Керамический был.

— Застраховал бы их, — мое ангельское терпение подходило к концу. — Все обиды в письменном виде к своему участковому. Как Олега засек?

— Каюсь. Упустил почти. Заметил его в толпе, когда он уже по трапу забирался. Выруливать стал к пароходу. Думаю, схватим сейчас, никуда не денется. Тут выстрел… Мишка ко мне, убили, говорит, но с бабой какой-то поболтать успел, гад.

— Но, но, но! — забеспокоился Штирлиц.

— Стали мы за вами следить: Мишка на набережной остался вас пасти, а я за дамочками погреб.

Андрюха опять замолчал и поскреб брюхо.

— Пахнет тут у вас… Зашибись. Дайте пожрать, хоть хлебца, а? Дома двое суток не ночевал, зуб выбили…

Парень, на мой взгляд, давно понял, что ему ничего не грозит, и валял дурака. Несмотря на его простодушный вид, очень сомневаюсь, что, будь информация действительно секретной, он бы нам так спокойно ее выкладывал. У меня закралось подозрение, потихоньку перераставшее в уверенность, что рассказать нам все входило в его задание. А тут видит, люди добрые, можно поживиться. Я бы этому поганцу и воды не дала. Кидался на меня он не из последних сил, получил по заслугам. Артист. Сердобольный Виктор поставил перед ним тарелку с остатками различных блюд нашего ужина.

Бандит ел аккуратно и быстро, успевая, однако, болтать:

— Доехали до вашей подруги. Вы потом домой засобирались, ну, я и смотрю: свет подружка ваша выключила, спать, наверное, легла. Думаю, никуда не денется. За вами поехал, довел до дома и на набережную за Мишкой. И вы, — Андрюха благодарно, но слегка глумливо улыбнулся Штирлицу, — тоже домой отправились. Ой, вкуснота!

Чтоб ты подавился. Паузы делаешь, когда очень хочется продолжение услышать.

— Связались с шефом. Он, естественно, велит брать подружку. Ребят еще на подмогу взяли и поехали.

Пауза.

— Ну? — первым не выдержал Виктор.

— Дома ее нет. В квартире бардак, не ступить. Беда.

— А

кот? — почему-то мне казалось необходимо знать его местопребывание.

— Кота тоже нет.

Рассказ удался. Слушатели, то есть мы с Виктором, находясь в полной прострации, забыли поаплодировать. Насытившегося бандита уже несло дальше.

— Шеф про тебя, ведьма, справочки навел, поговорить ему с тобой захотелось. Коли сама не пойдешь, велел брать силой.

— Что ж сразу не сказали? — я была права. — Целее бы были.

Парень оценивающе посмотрел на меня и поцыкал зубом.

— Закурить найдется?

В дверь позвонили.

— Не дом, а проходной двор, — возмутился Виктор.

— Твои приятели очнулись, пересчитали ряды и пришли восполнять потери, — кивнула я Андрюхе.

Он с сожалением посмотрел на тарелку и скорбно поднял брови.

— Для усмирения их праведного гнева придется делиться.

— Иди, открывай. С меня хватит, — Виктор демонстративно положил ногу на ногу. — Я уже свое получил. — Он потер шею.

Андрюха вздохнул и пошел открывать. Так же, как и Виктор, он пренебрегал простыми правилами жизненной безопасности, которые знают даже дошкольники: спрашивай, смотри в «глазок», держи дверь на цепочке и не открывай незнакомым дядям, даже если они похожи на милиционера. Те, которым открыл Андрюха, не были похожи на порядочных людей.

Раздалcя негромкий выстрел, и Андрюха начал оседать, раненный в живот. Жуткое зрелище. Виктор замер, не сводя завороженного взгляда с окровавленной стены. Я такой роскоши, как бездействие, себе позволить не могла. Глупая привычка жить заставила меня метнуться к сумке и вытащить зажигалку в виде «лимонки».

Убийцы вошли в коридор. Мелькнула знакомая рожа, виденная в Наташкином доме. Тот, у кого был пистолет с глушителем, перешагнул через тело и повернулся ко мне.

— Назад, — тихо скомандовала я, делая вид, что выдергиваю чеку, то есть выдернуть-то я ее выдернула, оставалось следить, чтобы огонек не загорелся.

Рисковала я ужасно, но лапки кверху без сопротивления — не в моем стиле.

— Назад, — повторила я.

Бандиты замерли и переглянулись.

— Ты, девка, чо? Рехнулась? Рванет — у самой сопли размажет, — миролюбиво проанализировал последствия «пистолет с глушителем».

— Догадываюсь, — отрезала я.

— Совсем очумела, психованная?

— Я, ребятки, сегодня не в настроении. Жара, весь день какие-то козлы достают, по голове бьют больно. Рехнешься здесь, — пожаловалась я. — Нервы не в порядке, руки дрожат. — Рука у меня дрогнула, и граната почти выскользнула. Я громко охнула. Головорезы среагировали на редкость оперативно, отступили к лестнице и рассредоточились по стенам. Я подскочила к бронированному чуду отечественной оборонной промышленности и, прежде чем захлопнуть его, швырнула гранату на лестничную площадку. Я успела заметить падающих на пол бандитов.