Черные ножи 2
Шрифт:
Одно дело — взять под белы руки и разговорить обычного красноармейца — применяя любые методы ведения допроса, который сочтет нужным следствие, а другое — схватить такую матерую всесоюзную звезду, как я. Тут, если сделаешь что не так, своя же голова полетит с плеч. Капитан это прекрасно сознавал.
— Что вообще произошло? — Настя сменила тон с требовательного на удивленный. — Моему пациенту пока не рекомендовано двигаться, он тяжело ранен, ему необходим покой!
Полевой, наконец, взял себя в руки и заговорил строго и важно:
—
— Что вы говорите? — заволновалась Анастасия. — Убийство? Какой ужас! А кого убили? И с чего вы решили, что не ходячий больной способен на подобное?
— Убит майор медицинской службы Скрипин… — начал было капитан, но его из-за спины Насти перебил Хрипунов.
— Как это не ходячий? Очень даже ходячий! Я сам его вчера видел!
Я не ошибся, это Хрипунов настучал на меня капитану. Вот только он не учел, что я не обычный смертный, а на особых ролях. Так что теперь на этом моменте можно было сыграть и в обратную сторону.
— Скрипин, — не поняла Настя, — вы сказали, убит Скрипин?
— С утра тело обнаружили прямо в морге. Военврача убили ударом ножа в сердце.
Настю передернуло от ужаса. Я ее прекрасно понял. Она — хоть и стойкая, но смерть есть смерть. Особенно неожиданная и знакомого человека. Это всегда сшибает с ног. Начинаешь думать всякое, размышлять о тщетности бытия.
Но сейчас меня волновали другие вещи. Про смерть подумаем, когда она подойдет и постучит по плечу, мол, пора…
— А мне недавно рассказали, что вы в моих вещах копались, — невзначай бросил я Хрипунову, и, кажется, попал в цель. — Зачем?
Странно, кстати, что он взял нож, а не «ТТ». Вот тут бы я точно не отвертелся. Впрочем, еще докажи, что стреляли бы из моего пистолета, а нож — вот он, торчит в сердце, а на рукояти мои инициалы.
Хрипунов побледнел и отступил на шаг назад. Если сейчас побежит — точно виноват! Тогда ату его! Хватай!
Полевой насторожился, словно взяв след, и всем телом повернулся к Хрипунову.
Но сержант не побежал. Сдержался. Однако я видел, что это стоило ему огромного усилия воли.
— Что ты несешь, щенок? — он попытался пойти в атаку. — Чтобы я копался в твоем барахле? Не было такого!
— Я видел! — вступился за меня Гоша. — Он шарил! Но взял ли что, не заметил!
Хрипунов бросил на него ненавидящий взгляд и коротко ответил, тут же переменив собственную позицию:
— Ничего не брал! Просто проявил бдительность и проверил…
На что он вообще надеялся? Зайти в палату, где лежит около сорока человек, обыскать сидор и думать, что никто этого не заметит? Хотя, в принципе, под шумок провернуть это было возможно. Например, при раздаче питания. Вот только Гоша обратил внимание на его действия и рассказал мне. А значит, есть что предъявить!
В голове мелькнула мысль: вдруг сержант подбросил туда нечто такое, от чего мне будет уже не отвертеться. Но тогда он бы акцентировал на этом внимание и, наверняка,
— Скрипин, — повторила, как завороженная Настя, — Семен Ефимович… как же так… ведь только вчера вечером мы с ним говорили… с ним все было в полном порядке…
Полевой, все это время задумчиво вертевший мой именной «ТТ» в руках, бросил быстрый взгляд на Настю.
— И о чем же вы с ним говорили, позвольте узнать?
— Он жаловался на то, что медикаментов не хватает… образовался жуткий дефицит. У меня сложилось впечатление, что он подозревает хищения, но не может этого доказать!..
Я прекрасно сознавал, что в условиях нехватки медикаментов под учетом была каждая таблетка. Медицинские службы фронтов обязаны были обеспечить бесперебойную доставку всего необходимого. ГВСУ* даже ввело полевые армейские склады и их подвижные отделения, лишь бы не отстать от продвижения наших войск. Но и в тылу с лекарствами были сложности.
*ГВСУ — главное военное санитарное управление.
И если военврач Скрипин вскрыл факт хищений… это гораздо больший повод избавиться от него, чем банальная ревность.
Те обитатели палаты, кто мог слышать и видеть, взирали на все происходящее, как на спектакль, поставленный всемирно известной труппой. Развлечений в лазарете не имелось, многие вовсе не могли подняться с постели, и развернувшееся перед ними зрелище стало хитом сезона. Но на последнюю фразу Насти начали бурно реагировать.
— Мне обещали укол, чтобы боль окаянную убрать, но так и не сделали! — сообщил усатый мужик, у которого отсутствовала левая нога почти по колено.
— И мне обещали! А потом говорят: терпи, на всех не хватает!
— Лекарство хотели подвезти, но потом, вроде, машина сломалась…
Дело начало принимать совсем иной оборот.
Капитан Полевой послушал-послушал, а потом резко скомандовал, указав на Хрипунова:
— Этого арестовать!
Красноармейцы тут же скрутили сержанта, тот и пикнуть не успел. Ему завернули руки за спину, обыскали, но ничего особого не нашли, только изъяли табельное оружие.
Полевому передали документы сержанта, он их внимательно изучил, даже посмотрел на просвет, и удивленно сообщил:
— А ведь это фальшивка!
Хрипунов зарычал, пытаясь вырваться, но совладать с охраной не сумел, а потом и вовсе получил несколько крепких ударов по голове и корпусу, и обмяк в руках бойцов.
Капитан быстро собрался с мыслями и скомандовал:
— И этого взять! — кивнул он в мою сторону. — Будем разбираться!
Сопротивляться и я не думал. Даже если бы я раскидал всех этих бойцов, включая Полевого — что дальше? Бежать сломя голову невесть куда? Я ни в чем не виноват! И собирался доказать собственную невиновность!