Черный ураган. Честный Эйб

Рубинштейн Лев Владимирович

— Здесь живёт вдовец Фюрхтли с четырьмя дочерьми. Он швейцарец, хотя говорит, что немец… Ступай за мной.

Хэт попала в этот дом с чёрного хода, который мог бы быть «парадным» для любой мэрилендской фермы. Ли представил её внушительному хозяину с широкой, каштанового цвета бородой. Хозяин чистил ружьё.

— Как дела в Уильмингтоне, мистер Фюрхтли? — спросил Ли.

— Плохие дела, — сказал хозяин, тряся бородой. — Полно патрульных. Вышел закон о беглых рабах.

— О чём это?

— Любого сбежавшего раба полагается вернуть владельцу под угрозой штрафа.

— Не имеет значения, — сказал Ли.

— Молодой человек, — предостерегающе

сказал Фюрхтли, — имейте в виду, что этот закон теперь распространяется на все Соединённые Штаты. Негроловы будут действовать по всей Америке, до самой Канады.

— Не завидую негролову, который попадёт куда-нибудь на Север, в Бостон или Буффало, — возразил Ли.

— И я не завидую, — изрёк хозяин, — но закон есть закон, и полиция обязана помогать тем, кто ловит беглых. Судьи тоже обязаны. Шерифы обязаны. Городские чиновники обязаны. Даже офицеры армии обязаны. О, все обязаны, майн либер герр! Порядок есть порядок!

— Вы принимаете груз, мистер Фюрхтли?

— О да! — солидно сказал хозяин, откладывая в сторону ружьё. — Порядок есть порядок, но я сражался в Германии за свободу, против армии и полиции, и это есть ещё больший порядок. Как зовут эту даму? Гарриет? Добро пожаловать, фрау Гарриет!

Хэт немного удивилась гортанному, медлительному выговору мистера Фюрхтли и его манере торжественно поднимать вверх указательный палец. Четыре дочери мистера Фюрхтли были удивительно похожи на отца: они тоже говорили так, как будто у них во рту была горячая картошка, и поднимали вверх указательный палец. Но больше всего удивили Хэт коровы, которые лоснились от чистоты и побрякивали колокольчиками, висевшими у них на шее. В доме Фюрхтли были не только часы с маятником, но и полки с книгами в переплётах из телячьей и свиной кожи. Над всеми кроватями висели салфеточки с надписью: «Доброй ночи».

— Тебе нравится этот новый дом? — спросил хозяин.

— О да, масса! Но больше всего, извините, масса, мне нравится хлев. В таком хлеву могут жить не только коровы, но и зажиточные люди.

— Это есть варварство, — сказал Фюрхтли. — Люди должны жить в домах.

Гарриет оставалась в этом доме четыре дня. Хозяин ездил в Уильмингтон и вернулся в мрачном настроении.

— Можно подумать, — объявил он, — что все охотники за неграми южных штатов скопились в этом графстве. О, какие скверные у них лица! О, как от них неприятно пахнет спиртными напитками! Натурально, они ищут поживы в этих местах, как эти… как они называются… большие, жадные птицы…

— Я думаю, масса, вы хотите сказать «ястребы».

— Вот именно. Спасибо, фрау Гарриет! Ястребы, да!… Надо ехать к Джо Филипсу, в Ньюкасл, хотя это не по прямой линии… Гм, да… но надо… Я видел ястребов уже возле самого моего дома.

— А кто такой Джо Филипс?

— О, это очень надёжный человек… умный, ловкий… Жаль, что сам Гаррет не может приехать сюда, но он не выезжает из Уильмингтона, потому что его здесь знают в лицо.

— Кто этот Гаррет, масса?

— Прошу вас, майне либе фрау, не называть меня «масса», как будто я продаю людей. Если вы не можете выговорить мою фамилию, называйте меня просто «сэр»… Томас Гаррет, майне либе фрау, есть великий человек! Он квакер, но это не самое главное. Самое главное есть то, что он начальник узловой станции и имел возможность освободить от ига тиранов больше тысячи людей. Пять лет назад его судили, и всё его имущество было продано с торгов. Шериф сказал ему: «Томас, я надеюсь, что это не повторится?» И тогда Гаррет ответил:

«Друг, у меня нет и доллара, но если ты найдёшь где-либо на свете бежавшего раба, которому нужен завтрак, пошли его ко мне». Я хотел бы, чтобы он был президентом, но тираны никогда этого не допустят. Никогда!

В тот же день Фюрхтли спрятал Хэт в фургон и повёз в Ньюкасл. Вечером тряская повозка въехала во двор домика на краю города и была встречена пожилым негром. Это и был Джо Филипс, свободный негр, плотник. Весь двор у него был завешан канатами и заставлен досками. По законам штата Делавэр, Филипс не имел права спускать шлюпки и баркасы на воду. Он мог только изготовлять части, а окончательную сборку производили белые мастера.

— Трудно, мистер Фюрхтли, — сказал Филипс, — трудно, но… попытаемся. Объявления о бегстве Гарриет Табмен здесь не было, но негроловы всегда всё знают. Попытаемся!

Хэт попрощалась с Фюрхтли.

— Главное, не теряйте духа, фрау, — сказал он ей на прощание, подняв указательный палец. — Кто захотел быть свободным, тот уже заслужил это право.

— Я буду свободной, — ответила Хэт, — или умру. Я имею право умереть.

Фюрхтли пожал ей руку, прижал платок к глазам, покачал головой и уехал.

Джо Филипс оказался действительно ловким человеком. Он спрятал Хэт в сарае, где ей не раз приходилось спускаться в подвал для картофеля, когда она слышала голоса во дворе. Свободные негры в южных штатах всегда находились под подозрением, и положение у Хэт было небезопасное. Патрульные заглядывали и в сарай.

— Придумал! — воскликнул Джо на третий день после приезда Хэт. — В Уильмингтоне чинят мост… Попытаемся!

Хэт не поняла, какое отношение имеет починка моста к её бегству, но промолчала. Она уже привыкла доверять людям, которые рисковали ради неё не только имуществом, но и жизнью.

Снова фургон, и снова тряска во тьме. Раннее утро в рощице, где остановилась повозка Филипса…

Плотник начал выполнять свой план не сразу. Он несколько раз проходил мимо моста, на котором белые рабочие клали новый настил, а негры подтаскивали и подтёсывали камни. Часа через два он отозвал какого-то негра, видимо старшину, и несколько минут шептался с ним под защитой забора. Джо вернулся к фургону в весёлом настроении.

— Дик говорит, что если ему удастся подбить белых работников на мосту, то всё будет улажено к завтраку.

К середине дня к фургону явился уже не негр, а белый каменщик в фартуке и странного вида высокой фуражке, сдвинутой на затылок.

— Тачка со щебнем, — услышала Хэт, — это то, что нужно. Босс за завтраком выпьет и будет сидеть в таверне до четырёх.

— А ребята согласны?

— За моих я ручаюсь, — ответил каменщик.

— Попытаемся! — радостно сказал Филипс.

Через полчаса он заглянул в фургон и тихо позвал:

— Хэт!

Хэт вылезла из-под мешковины и увидела троих белых с огромной тачкой и лопатами.

— Вот что, Хэт, — сказал Филипс, — ты ляжешь в тачку, и тебя засыплют щебнем. Это очень тяжело и неприятно, но надо терпеть до Уильмингтона. Если ты человек крепкий, то выдержишь минут двадцать. Они довезут тебя до дома Томаса Гаррета. Хорошо?

— Я человек крепкий, — сказала Хэт и полезла в тачку.

Её накрыли мешковиной и осторожно подгребли щебень.

Работа шла довольно долго. Щебень сгребали, подсыпали вновь, выравнивали и, наконец, велели Хэт «лежать, как труп». Филипс отошёл на несколько шагов и сообщил, что ничего не заметно. И тачку повезли.