Чертов мост

Воложанин Юрий

–  И все?

–  Чего все?

–  Кроме баб и товара, больше ничего и не знаешь?

–  А ты знаешь?

–  Эх, дядя. Да купался ли ты в море? В нем же одуреешь от счастья…

–  Парень, ты пощупай золотишко-то, пощупай!
– не сдавался Бочкуха.

Вадим пощупал. Оно оказалось холодным. Странно: драгоценный металл, из-за него идут на преступления, а он, как покойник.

Августа не возвращалась. Видимо, позвонив в милицию, она пошла искать отца.

Ночь шла на убыль. Потускнела

луна и сдвинулась к горизонту.

Машина появилась почти бесшумно, вынырнув откуда-то из табачных зарослей. Она резко тормознула у дома. Три фигуры пересекли свет фар и вошли во двор. Они стали у крыльца, рассматривая темные окна.

–  Сюда!
– крикнул Петельников.

Трое мгновенно оказались у сарая. Высокий, худощавый парень в очках окинул всех быстрым взглядом и строго приказал:

–  Ваши документы, гражданин.

Капитан вытащил удостоверение. Приехавший глянул в него, протянул руку и улыбнулся:

–  Начальник отделения уголовного розыска Куликов.

Потом было то, что бывает на любом месте происшествия: следователь, понятые, протоколы… Только Петельников чувствовал себя необычно в роли свидетеля. Он сидел в большой и чистой комнате Августы и строчил свои показания. Поставив роспись после стандартной фразы «Записано собственноручно», он вдруг понял, что утомился так, как никогда не уставал на работе. Перевалив все на чужие плечи, он расслабился, и на него накатило какое-то безразличие. Тяжелая дрема легла на глаза…

Когда он их открыл, то увидел перед собой Куликова, который тихо спросил:

–  Устал, капитан?

–  Есть чуть-чуть. Кончили?

–  Да. Этот Бочкуха у нас давно на примете. Жадный, дачников пускает и в сарай, и в прачечную… Спекульнуть не прочь. А второй - его племянник. Приехал погостить.

–  А золото откуда?

–  Григорий Фомич перестраивал сарай, копал яму и нашел клад. Еще дореволюционный. Спрятал в ту же яму и пошел на радостях к Бочкухе: мол, куда сдавать, да как… Те его и схватили, на «Москвича» - ив дом над обрывом. Все-таки заставили сказать, где лежит золото. Дальше ты знаешь…

Дальше он знал.

Открылась дверь, впустив Августу и седоватого худого старика с белесой щетиной на лице.

–  А это ваш спаситель, - сказал ему Куликов.

Старик засеменил к Петельникову:

–  Спасибо, сынок! Я ведь про тебя давно знаю. От этих бандитов. Ты ночью приходил, они тебя и заприметили. Испугались. Вот племянничек и пошел охотиться на тебя. А бутылочку мою они прозевали. Я-то и не надеялся. Издевались, поганые, только что не били…

Вадим смутился, увидев слезы в голубовато-прозрачных, как у Августы, глазах. И окончательно покраснел, когда Григорий Фомич обнял его.

–  Капитан, какая нужна помощь?
– спросил Куликов.

За окном уже стоял яркий день. Жара сочилась сквозь

стекла, как горячий сироп. Фиолетовое марево оплавляло горы.

Вадим потер лоб:

–  Мне вот что нужно: выспаться и билеты на завтрашний самолет. К матери поеду.

–  Тогда едем в гостиницу, - предложил Куликов.

–  Какая гостиница!?
– высоким голосом почти крикнул Григорий

Фомич.
– Да моя хата лучше всякой гостиницы. Сначала отобедаем, а потом уж спать…

–  Спать только в беседке, - согласился Петельников.

Начальник отделения пожал ему руку, пообещав заехать вечером

и увезти его к себе в гости - только при этом условии будут авиабилеты.

Вадим осоловело уселся в кресло. На столе уютно жужжал вентилятор, ворочая лобастой головой в белом ореоле. Там же, на столе, встал электрический самовар и появились тарелки с «украинской» колбасой, помидорами, местным ноздреватым хлебом…

Августа замерла перед оперуполномоченным, держа в руке белое полотенце.

–  А вот вы меня не поцеловали, - сонно поделился он.

Она подошла ближе, вплотную. Запах терпкого винограда, который зрел на их участке, наплыл вместе с ней.

Августа пригнулась, и ее губы прохладно легли на щеку капитана в том месте, где Григорий Фомич колол его щетиной.

С морем он так и не успел попрощаться.

Юрий Воложанин

ЧЕРТОВ МОСТ

ПОВЕСТЬ

ТЫСЯЧА девятьсот тридцатый год. На улице искрилось солнцем лето, а в кабинете у меня стоял холодный полумрак. Единственное окно кабинета выходило в темный двор, куда солнце, как в глубокий колодец, попадало, только будучи в зените. Сейчас утро, и блики солнечных лучей играют на влажной от прошедшего дождя крыше противоположного крыла здания и на листьях единственного, бог весть как попавшего во двор, высокого, стройного тополя. Настроение у меня превосходное, соответственно погоде. Но тут я вспоминаю, что к десяти утра меня вызывает начальник милиции, и начинаю терзаться в догадках.

К десяти я поднялся на второй этаж и по длинному темному коридору направился к приемной. В приемной, кроме секретарши, сидела какая-то белокурая девушка в легкой кожаной куртке. Она, как только я появился на пороге, оглядела меня с ног до головы большими серыми глазами и, вероятно, не найдя во мне ничего интересного, отвернулась к окну. Я поздоровался и кивнул на дверь:

–  У себя?

Секретарша загадочно улыбнулась, пожала плечами.

–  Сейчас узнаю.
– И бесшумно скрылась за дерматиновой дверью. Вернулась она сразу же.