Чертов мост
Шрифт:
Да, вывод напрашивался сам собой!
– Деда, - слегка волнуясь, обратился я к старику, - я с тобой согласен, нечего нам друг другу замазывать глаза. Списать на огонь легче, это ясно, а мы с тобой попробуем как следует разобраться в этом деле. Надо найти убийцу!
Дед положил руку мне на плечо и ласково посмотрел в глаза.
– Надежа есть на тебя, Федор, занозистый ты парень. Смотри только сперва все обмозгуй, а потом уж рискуй!
И он, сгорбившись, пошел к подводе.
РАЗБИТНАЯ, вечно полупьяная Мотька Звягина жила на отшибе в большом пятистенном
К Мотьке я зашел в полдень, она сидела у старинной скрипучей прялки. На меня взглянула коротко, но пристально. В ее взгляде я не прочел ни удивления, ни любопытства - привыкла к незнакомым посетителям. Зато парнишка, в какой-то неестественной позе сидевший на широкой деревянной кровати, смотрел на меня с любопытством черными искрящимися глазами. А потом испуганно прикрылся одеялом до пояса. Я успел заметить, что вместо ног у него коротенькие култышки, а ручки маленькие, неразвитые - совсем как у ребенка.
Обстановка в доме нельзя сказать, что бедная, но и не роскошная: есть комод, круглый стол, ручная швейная машинка, на стене старинные часы, коврики, шторки: все чистенько, накрахмалено.
Откуда-то со стороны печки доносился чуть кисловатый запах. Мотька, видать, недавно гнала самогон.
– Садись, гостенечек. Зачем пожаловал?
– басовито сказала она, указывая на табурет.
Мотьку я видел впервые, да и она едва ли могла меня здесь встречать, поэтому я решил не раскрываться перед ней, а попробовал снова сыграть роль геолога.
– Геолог я, пришел кое о чем побалакать.
– Я многозначительно постучал пальцем по шее.
– Работаем мы тут недалече, давненько не пробовали горилки, соскучились по ней, окаянной.
Мотька внимательно посмотрела на меня, нехотя поднялась и направилась к двери. У дверей остановилась, снова оглядела меня с ног до головы и вышла. Как только дверь за ней закрылась, парнишка спросил меня:
– Дядя, а вы не доктор?
– Нет, а что?
– Да мамка все обещает к доктору полечить, и все не везет.
– Попроси ее хорошенько.
– Уж всяко просил, - глубоко вздохнул парнишка.
– Некогда ей, да и везти далеко.- Он с мольбой посмотрел на меня.- Вы бы хоть попросили ее, а то дядька Митя, наоборот, отговаривает, да и другие такие же, только самогонку горазды пить.
Эх, мальчонка, мальчонка! Несбыточна твоя мечта быть здоровым - встать и пойти на своих ногах! Не знаешь ты, что болезнь твоя неизлечима, что ни один доктор теперь уже не поможет…
– Хорошо, подскажу ей, - заверил я его и спросил: - А где теперь дядя Митя?
– Он на устье Елкинды живет, редко теперь заходит к нам - поругались
– Из-за чего поругались-то?
– Не захотела она бросать дом и ехать с ним - вот и поругались.
– А кто еще у вас бывает?
– Раньше много бывало людей, даже с оружием приезжали, отряд какой-то за Ундургой стоял. Так от них часто бывали за самогонкой. Потом их красноармейцы разбили…
Парень хотел было еще что-то сказать, но вошла Мотька с бутылкой в руках и прервала наш разговор. Она поставила бутылку на стол, и не успел я оглянуться, как собрала закуску - картошку, свежие огурцы, яйца.
Я было засуетился, промычал что-то невнятное насчет того, что некогда, но хозяйка властно остановила меня.
– Раз зашел - будь гостем, спешить некуда, успеешь.
Она налила в стаканы синеватого самогона, по-мужски чокнулась и одним духов выпила. Я отпил несколько глотков и поперхнулся - раньше я никогда не пивал этого зелья.
– Эх ты, мужик! А еще грворишь, что геолог!
– презрительно скривила она губы.
– Я знаю - ты милиционер, а милиционеры не пьют эту гадость.
– Она прожевала картошку и добавила: - И зачем ты сюда пришел - не пойму.
Ее большие, удивительно ясные глаза зло прищурились.
– Зашел так, поговорить, - неуверенно сказал я.
– Так ходят к… а я порядочная женщина и тебя совсем не знаю. Давай-ка лучше напрямую, милиционерик.
– Скажи, Матрена, зачем Лапушенко уехал от тебя в устье Елкинды?
– спросил я.
Она удивленно посмотрела на меня, пожаЛа плечами.
– А тебе что за дело? Не впрямь ли женихаться приехал? А ты вообще-то ничего парень, можно…
– Какая же ты бесстыдная, Матрена, ребенка хоть постыдись,- обозлился я.
Она ласково взглянула в сторону мальчика и махнула рукой.
– Ничего, он у меня умный, привычный.
– Потом помолчала и вдруг резко, холодно спросила: - Все-таки чего тебе от меня надо?
Я помолчал и, чтобы разрядить обстановку, предложил:
– Давай выпьем.
В глазах Мотьки мелькнула искорка доверия.
– Давай, - взяв бутылку, уже мягко сказала она. Налила себе. Мы выпили.
– Так вот, Митька оказался подлецом - бросил меня. Была хорошей, когда поила его свору… Да чего тут скрывать - эти бандюги так тут и паслись. А этого стервеца на волю потянуло, в одиночество…
– Тебя-то он туда звал?
– Нет. Говорит, поживу пока один, а потом позову. Темнит он что-то. Если бы была нужна, то сразу бы взял, мошенник окаянный.- Давай еще по стопашке, - предложила Мотька.
Отказаться я уже не мог. Ни о каком долге или даже осторожности не задумывался, было легко и весело.
А Мотька продолжала говорить о Митьке, о его обещаниях и подлости и еще о чем-то… В голове у меня все закружилось…
Очнулся я от настойчивого, глухого стука - кто-то стучался в дверь. Сначала не мог сообразить, где я. Рядом почувствовал чье-то теплое, мягкое тело. Стал припоминать прошедшие события и с ужасом вспомнил - Мотька! В голове звенело. Я попытался встать, но Мотька придавила рукой мою голову и тихо, зло шепнула: