Четыре мушкетёра (сборник)
Шрифт:
— Уважаемый, — сказал Атасов, — «Ронсон» — это зажигалка, и камень у неё один, потому что у такого охламона, как Зюзя, электроники отродясь не бывало. Вам же не следует в незнакомом городе возникать по каждому пустяку. Зюзя здесь не один.
— Я сам знаю, что мне следует, а что нет! — вскипел Вартанян.
— Извините, — продолжал Атасов, — если я вмешиваюсь не в своё дело. Я обращаюсь к вам только потому, что видел вас в кабинете Тревильяна, иначе быть бы вам сейчас битым, и не одним Зюзей.
— Это мы ещё посмотрели бы, — продолжал упорствовать Вартанян.
— Вы бы лучше посмотрели, на кого вы похожи. Думаю, за последние пять лет в кабинете Тревильяна
— Какой ещё планки? — насторожился Вартанян, но понял, что своим вопросом выдаёт собственную некомпетентность, и тут же перестроился: — И, между прочим, Тревильяну я не клиент, у нас с ним другие отношения.
Атасов усмехнулся:
— Ну что ж, тем более я не жалею, что сделал для вас, а мог бы сделать ещё больше, если бы у вас на это имелось желание и то, чем это желание можно подкрепить.
— Бабки [3] у меня есть, — сказал Вартанян.
— А у нас есть то, в чём вы не будете выглядеть этаким пугалом. «Wrangler» подойдёт?
— Сколько?
— С вас как с человека, близкого Тревильяну, стольник [4] .
3
Бабки — деньги (жарг.).
4
Стольник — сто рублей (жарг.).
— Девяносто, — на всякий случай ответил Вартанян.
— Тогда сто десять, — сказал Атасов.
Такой способ торговли был незнаком Вартаняну, он перестал артачиться и только жалостно добавил:
— Может, ещё и туфли есть?
— Шузы [5] будут, — сказал Атасов, — и батник.
— И батник, — заворожённо повторил Вартанян.
— А сейка голдовая [6] нужна?
5
3Шузы — туфли (жарг.).
6
Голдовая — золотая (жарг.).
— Ой как нужна, — поспешил ответить Вартанян, понятия не имея, о чём идёт речь.
Но Атасов будто читал его мысли.
— Вот тут вы как раз и можете спросить, сколько камней, потому что речь идёт о часах.
— Да ладно уж, — сказал Вартанян. — Давай показывай.
Лицо Атасова сразу стало суровым.
— Молодой человек, во-первых, не «давай» и, во-вторых, не «показывай». Мы с вами на брудершафт не пили. В-третьих, не здесь и не сейчас. И показывать вам всё это шмотье буду не я, а Порточенко. Я вам могу показать только сейку и, если вы когда-нибудь разбогатеете, аппаратуру. А если вас интересует ещё и духовная пища, могу порекомендовать моего друга Арамича, который может вам со временем составить неплохую библиотеку.
— А библиотека-то зачем?
— Послушайте, молодой человек, вы долго собираетесь жить?
— До семидесяти двух лет, — сразу ответил Вартанян. Видно, для него этот вопрос был давно решён.
— Ну так вот, книги потребуются тогда, когда вы выйдете на пенсию.
— Что, я тогда буду сидеть и читать?
— Нет, дорогой мой, судя по вашему
Глава 5
Мушкетёры и милиционеры
У Вартаняна в Москве знакомых, кроме Тревильяна, не было. И спросить у кого-либо о ценах на джинсы, батники и сейки он не мог.
Но, стоя у магазина, он заметил, что джинсовая толпа бурлила не просто так: люди в ней перемещались по своим законам. Останавливались, переговаривались, расходились, сходились, удалялись попарно и группами, а потом поодиночке возвращались.
Вартанян спустился со ступенек в толпу и стал прислушиваться к тайному говору продавцов и покупателей. В результате такого общения он узнал, что джинсы стоят приблизительно столько, сколько запрашивал Атасов. Заодно Вартанян узнал, что «голдовая сейка» означает золотые часы фирмы «Сейка», а дублон [7] стоит пятьсот рваных [8] , но здесь не продаётся. А узнав всё это, он пожалел, что плохо учил в школе английский, иначе бы понимал здесь всё с полуслова.
7
Дублон — дублёнка (жарг.),
8
Рваный — рубль (жарг.).
Вооружённый этими знаниями, он направился в подъезд, не заметив, что за ним следили две пары глаз. Владелец одной пары издали следил за Вартаняном, а владелец второй пары направился совершенно в другую сторону, что, как мы увидим дальше, имело свои неприятные последствия.
Точно в назначенное время Вартанян вошёл в подъезд. Пахло кошками и ещё чем-то непонятным, отчего Вартанян подумал, что пьяным сюда лучше не заходить. Додумав до конца эту мысль и обосновав её как следует, он, не слишком доверяя своим новым знакомым, решил тщательно осмотреть подъезд.
Площадка перед лифтом была большая, но чёрного Хода не оказалось. Вартанян поднялся выше, к окну. Оно выходило на крышу какой-то постройки, и Вартанян на всякий случай наметил путь к отступлению. Правда, из окна не было видно, чем кончается постройка и куда с неё можно спрыгнуть, но времени на дальнейшие исследования уже не хватало.
Вартанян спустился к лифту. В конце концов, если что случится, можно сесть в лифт и ездить в нём, пока кто-нибудь не войдёт в подъезд. На этот случай он вызвал лифт на первый этаж и приоткрыл дверь в него.
В подъезд в это время вошёл какой-то парень лет двадцати и почему-то пошёл по лестнице вверх, не обращая внимания на лифт. «Мало ли что, — подумал Вартанян, — может, живёт на втором этаже». Но ощущение от этого парня осталось тревожное.
В тринадцать десять входная дверь открылась от мощного толчка, и в подъезд осторожно вошёл Порточенко.
— Деньги при вас? — осведомился он крайне недружелюбно.
— При мне, — сказал Вартанян, хлопнув себя по тому карману, в котором, кроме дырки, ничего не было, да и ту он недавно зашил суровыми нитками.