Чистовик

Лукьяненко Сергей Васильевич

Я посмотрел на башню. Сказал:

– Может быть, поговорим здесь?

– Ага, – сказал Дитриш вполголоса. – Вы тоже… Давайте здесь.

Он уселся напротив меня, махнул рукой слуге, который принес мне чай и с тех пор стоял поодаль. Слуга скрылся в доме.

– Я тоже выпью чая, – сказал Дитриш. – Вы ее видите?

– Башню? Да.

– Какая она?

Я усмехнулся. Нет, все-таки мы и впрямь были похожи.

– Высокая, метров двести. Будто веер из стекла и стали, скрученный винтом.

– Я тоже так объясняю, – улыбнулся Дитриш. – Объяснял,

пока не понял, что бесполезно. Откуда вы, Кирилл?

Выбор это или нет?

Я прислушался к себе.

Нет, ничего не прорезается… Никаких способностей. Значит, особого выбора у меня и нет.

Я посмотрел в глаза Дитриша.

– Из другого мира.

– О, – сказал Дитриш. – О!

Он даже встал, нервно прошелся по беседке. Появился слуга, принес еще одну чашку и чайник на подносе. Дитриш кивком отпустил его.

– Я вас не удивил, – сказал я.

– Вы? Не удивили? Вы меня поразили, Кирилл! Вы… нет, я думал, но… чтобы так.

Я вдруг понял, что этот красивый, умный, богатый, абсолютно самодостаточный парень и впрямь поражен до глубины души. И мне сразу стало с ним легче.

– Мне казалось, что раз вы видите эту башню, то и с функционалами встречались.

– С кем?

– С Людьми-над-людьми.

– Они никогда не утверждали, что они из другого мира. Они вообще ничего не говорят о себе. Я полагал, что на каком-то из материков сохранился более цивилизованный анклав…

– Вы даже знаете, что материков много, – сказал я с удовольствием. – Может быть, и слово «история» вам знакомо?

– Знакомо. – Он хмыкнул и сел. Налил себе чай. – Только слово и знакомо. У нас нет истории. На нее табу… знаете такое слово?

– Знаю.

– Ну вот, у нас рассуждать о том, что было раньше, – верх неприличия.

– Бедная девушка, – сказал я. – Не знал…

– Какая девушка?

– В библиотеке. Я расспрашивал ее об истории вашего мира. Она отправила меня к вам.

– А… я знаю, о ком вы. – Его лицо сразу потеплело. – Да, вы удачно спросили. Диана такая же чокнутая, как и я. Ей тоже хочется знать, что было до того, как мир погиб.

– Но ведь у вас есть люди, которые посещают материк… ищут там разные вещи.

– Есть. Два-три отчаянных капитана. Но их интересует только прибыль. А вы, наверное, интересуетесь чем-то большим.

– Да.

– И могли бы мне что-то рассказать? – В голосе Дитриша прорезались умоляющие нотки.

– Мог бы, – сказал я. – Ну… существует много миров, похожих на Землю. Собственно говоря, они все – Земля. Только разная.

– Так… – Дитриш благоговейно смотрел на меня.

– Эти миры… они как-то разделены в пространстве. И, по-моему, не только в пространстве, но и во времени. На некоторых живут люди. На других цивилизации нет.

– Это возможная теория, – важно сказал Дитриш. – Я размышлял на такие темы.

– К сожалению, это не теория. Я бывал в нескольких мирах. Да я и сам из другого мира. Мне кажется, что мой мир – это ваше прошлое.

– Постойте! – Дитриш взмахнул рукой. – Вот это полная ерунда. Я читал развлекательные книги,

где герои путешествуют сквозь время. Это занятная игра ума. Но даже там авторы признавали, что это невозможно. Путешествия приведут к парадоксам. Если вы и впрямь из нашего прошлого, то, вернувшись обратно, вы измените свое настоящее и, следовательно, и наше будущее. Значит, наше будущее не случится, и вы не сможете в нем побывать.

– А если время ветвится? – сказал я. – Если каждое путешествие создает новую ветвь будущего? Давай… давайте для простоты…

– Давай для простоты перейдем на «ты».

– Хорошо. Давай представим, что я увидел ваше будущее, вернулся назад, и наше будущее стало другим. Но и ваше осталось.

– Мне все равно кажется, что это создаст какие-то парадоксы. – Дитриш поморщился. – Нет, я не готов это принять. Ты уверен, что ты из нашего прошлого?

– Ну, во всяком случае, из мира, который очень похож на ваше прошлое, – смирился я. – Да, не уверен. Я сам пытаюсь разобраться. Ладно, давай для простоты считать, что все миры находятся на разном этапе развития. В одних мирах история пошла так, а в других – эдак. Здесь быстрее, а там медленнее. Ты готов принять такую версию?

– Готов, – согласился Дитриш. – Так Люди-над-людьми…

– Обычно их называют «функционалы». – Я вздохнул. – Они во многом подобны людям, но у каждого есть какая-то специальность, профессия, которой он владеет в совершенстве, на уровне, недоступном обычным людям. Только не спеши завидовать. Большинство функционалов ограничены. Они не слишком-то умеют делать все другое, это раз. И они прикованы, фигурально выражаясь, к тому помещению, в котором заключена их профессия. Парикмахер – к парикмахерской, врач – к больнице…

– Пекарь – к пекарне. Да, это неприятно.

– Я был одним из таких функционалов. Но у меня была особая работа, поинтереснее других, как мне кажется. Я был таможенником. В моем жилище были врата между мирами.

– Круто… – Дитриш посмотрел на меня с уважением. – А… для чего все это?

– Подожди. К этому мы еще придем. Над обычными функционалами стоят начальники.

– Как без этого. – Дитриш фыркнул. Я решил не мешать ему комментировать мои слова, таким образом он явно справлялся с волнением.

– Во-первых, есть полицейские. Но они тоже привязаны каждый к своему участку. Во-вторых, есть акушеры. Нет, они не принимают роды, они превращают того или иного человека в функционала. Когда человек становится функционалом, он словно выпадает из обычной жизни. Его забывают друзья, родные. Даже обычные власти в его мире напрочь про него забывают.

– Неприятно.

– Весьма. Слушай дальше. В каждом мире существует еще и куратор. Он управляет акушерами и полицейскими, раздает приказы – кого в какого функционала превратить. У него очень большая власть и возможности. Но и он не свободен. Приказы он получает из мира под названием Аркан. Это, наверное, наиболее технически развитый мир. Насколько я понимаю, там функционалы в порядке вещей, это часть их цивилизации.