Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды
Шрифт:
Когда Готама спросил странствующего аскета Удайи-на, в чем состоит его учение, он ответил: «Наше учение гласит: “Это – Совершенное Великолепие, это – Совершенное Великолепие!”» «Но что есть это Совершенное Великолепие, Удайин?» – спросил Будда. «Это великолепие есть Совершенное Великолепие, не превзойденное никаким другим великолепием, нет ничего выше него!» – ответил Удайин. Каждый раз Готама просил его пояснить, что он имеет в виду, Удайин же просто добавлял другие эпитеты в превосходной степени к своему объяснению. «Удайин, – сказал Готама, – ты можешь продолжать в том же духе очень долго». И в случае с Васеттхой и в случае с Удайином Готама высмеивает абсурдность их утверждений. Он показывает, что вера в непостижимого Бога иррациональна, не подтверждается ни опытом,
В том же ключе Будда рассказывал о неком монахе, который хотел узнать ответ на метафизический вопрос: «Где четыре великих элемента – земля, вода, огонь и воздух – уничтожаются без остатка?» После неудачных попыток получить ответ у незначительных богов, монах добрался до самого Брахмы, самого великого из богов. Брахма ответил на его вопрос: «Монах, я – Брахма, Великий Брахма, Завоеватель, Непобедимый, Всеведущий, Всесильный, Бог, Создатель и Творец, Правитель, Глава и Законодатель, Отец Всего, что Было и что Будет». Монах сказал: «Но я спрашивал не об этом». Брахма взял монаха под руку и отвел его в сторону. «Смотри, – сказал он, – мои божественные слуги считают, что нет ничего, чего бы я не знал. Именно поэтому я не говорил перед ними. Монах, я не знаю, где четыре великих элемента уничтожаются без остатка».
В тех немногих случаях, засвидетельствованных в каноне, когда его прямо спрашивают о Боге, Готама предстает перед нами ироничным атеистом. Атеизм не был основой его учения, и Готама не работал над этой проблемой. Возникает ощущение, что эта тема давала ему возможность развлечься, беззлобно высмеять и отвергнуть иррациональные человеческие мнения. Этот подход разительно отличается от нападок агрессивного атеизма, периодически разражающихся на современном Западе. Сторонники этого атеизма возмущаются, что образованные и умные люди все еще упорно придерживаются того, что им представляется ложными и страшно опасными идеями. Их позиция основывается на столь же пылком отрицании существования Бога, что и утверждения их оппонентов. Этот тип мировоззрения можно более точно назвать «антитеизмом». Тогда «атеизму» было бы возвращено изначальное значение всего лишь «нетеизма». Готама не был теистом, но при этом он не был и антитеистом. Слово «Бог» просто не входило в его словарь. Он был «атеистом» в прямом смысле слова.
...
В тех немногих случаях, засвидетельствованных в Каноне, когда его прямо спрашивают о Боге, Готама предстает перед нами ироничным атеистом
Сиддхаттха Готама систематически стремился обратить внимание человека на «эту основу: обусловленность, взаимозависимое происхождение». Конечно, для кого-то это может означать прекращение поисков Бога, но для таких людей, как я сам, у кого никогда не было позывов к богоискательству, единственным важным заданием является поиск методов твердого сосредоточения на мире страдания, как он предстает передо мной во всем своем беспорядке, двусмысленности и конкретности здесь и сейчас. Готама подчеркивал важность открытой внимательности к сложности и многообразию опыта, а не ее узкой направленности на единственный привилегированный религиозный объект, такой, например, как «Сознание». Когда вы практикуете внимательность, как только вы стабилизировали внимание, сконцентрировав его на своих вдохах и выдохах, вы затем распространяете его и на телесные ощущения, чувства, психические состояния и, наконец, на все, что ни попадет в поле вашего внимания в то или иное мгновение. Это полностью противоположно учению Упанишад, согласно которому йога – это «твердое сдерживание чувств», необходимое для достижения состояния «безмыслия», которое готовит человека к единению с Абсолютом.
Практика внимательности нацелена на спокойную и ясную включенность в многообразие случайных событий, из которых строится жизнь. Все явления онтологически равноценны: разум не более «реален», чем материя,
Сознание – это то, что возникает, когда организм встречается с окружающей средой. Когда свет, отраженный от цветного объекта, попадает на сетчатку глаза, то возникает визуальное сознание. Но, как только объект покидает поле зрения или человек закрывает глаза, то сознание прекращается. Это верно для каждого вида сознания. «Так же, как огонь, – объяснил Готама Сати, – определяется тем, что он сжигает – огонь [от сжигания] бревна, огонь [от сжигания] травы, огонь [от сжигания] навоза и так далее, – так и сознание определяется особыми условиями, благодаря которым оно возникает». Сознание есть производный, обусловленный и непостоянный феномен. Оно не обладает волшебной способностью вырываться из области явлений, результатом которых оно само является.
В этом сложном и постоянно меняющемся поле нет червоточин, по которым можно пробраться до единения с Богом или до новой жизни после смерти. В этом поле мы должны действовать; одни лишь наши действия определяют, кто мы есть. Нет никакого смысла молиться о божественном руководстве или помощи. Как Готама сказал Васеттхе, это похоже на то, как если бы кто-то, кто хочет пересечь реку Ачиравати, обратился бы к противоположному берегу: «Иди сюда, другой берег, иди сюда!» Сколько ни «зови, ни молись, ни надейся», это нисколько не поможет.
Буддизм стал для меня философией действия и ответственности. Он предлагает базовые ценности, идеи и практики, которые развивают мои внутренние способности и позволяют найти свой путь в жизни, определиться как личности, действовать, рисковать, смотреть на вещи иначе, творить. Чем больше я отрываю учение Готамы от почвы индийской религиозной мысли, в которой они зародились, и чем глубже я понимаю обусловленность его собственной жизни условиями его времени, тем четче я представляю себе тот образ жизни, который я могу вести в современном секулярном и глобализированном мире.
...
Буддизм стал для меня философией действия и ответственности
Я полностью отдаю себе отчет в том, что отобранные мной отрывки из Канона лучше всего подходят моим собственным взглядам и убеждениям светского западного человека. Критики часто обвиняли меня в предвзятости, в том, что я привлекаю только те цитаты, которые поддерживают мою позицию, игнорируя или поверхностно объясняя все остальные. На это я могу только ответить, что так было всегда. Каждая новая буддийская школа поступала точно так же. Китайские буддисты выбирали тексты, лучше всего отвечавшие их потребностям; тибетские буддисты выбрали те, которые лучше всего подходили для них. Если для вас буддизм – это живая традиция, к которой вы обращаетесь за подсказками, как вам жить здесь и сейчас, а не за холодными безличными фактами, то – как может быть иначе? В этом отношении я признаю, что я не объективный исследователь буддизма, я занимаюсь тем, что можно назвать богословием – только богословием без бога.
...
Буддизм – это живая традиция, к которой вы обращаетесь за подсказками, как вам жить здесь и сейчас, а не за холодными безличными фактами
Начиная с того времени, как я стал монахом в Швейцарии, меня вдохновляли работы либеральных протестантских богословов. Впервые прочитав какую-то книгу Пауля Тиллиха – думаю, это была Мужество быть, – я сразу же почувствовал, как мне были близки