Чучело для миллионера
Шрифт:
– Эээ, - единственное, что я смогла произнести.
– Жених-жених, - стал поддакивать Илья, громко почесав свою бороду.
– Хорош собой… Но мы и сами с усами! – дедушка Савва провел пальцем по своим усам. –Будет время – заходи. Я тебе первачок налью, поди, в городе своем такого не пробовал…
– Обязательно! – опять поддакивал Илья. Дядя Савва продолжил свой путь, а мы – свой. – Что он имел в виду? Что такое первачок…
– Ооо… Это самогонка крепкая. Никогда не пробовала, но видела, как мой покойный дед пил. Его добивало после первой стопки. Он такой веселый был, когда
– Тогда я пас… Когда я пьян, то единственный концерт, который я могу устроить – храп. Громкий, противный и мерзкий. Лёнька, друг мой, однажды заснял на видео. Так я удивлялся потом, как стены целые остались…
– Бывает… - мы шли вперед. Опять болтали о всякой ерунде, и за разговором я даже не заметила, как мы подошли к нужному месту.
– Красиво здесь… - голос Ильи почему-то задрожал. И вместо того, чтобы последовать моему примеру и влезть со мной на камни, что находились прямо перед обрывом и с которых весь лес был виден, как на ладони, он замялся и даже сделал несколько маленьких шажков.
– Все хорошо? – не понимала я… Мне всегда нравилось это место. Здесь особенно тихо, только птицы поют. И я всегда приходила сюда, чтобы подумать, насладиться своим одиночеством, единением с природой.
– Да… Да… - продолжал отступать назад побледневший Илья.
– Ты чего? – я спустилась к нему. Мопс тоже обнюхивал своего хозяина, видимо не понимая, что с ним. –Ты боишься?
– Нет… - противился он, хотя я понимала, что он просто боится показать свою слабость. Но слабость есть у каждого… И даже у такого сильного и крепкого мужчины.
– Боишься! – ласково улыбнулась я. Почему-то в этот момент он мне казался таким беззащитным, словно сбросил с себя плотную мантию, которой защищался от всего мира. Я испытывала разные чувства к этому мужчине за время, что мы с ним знакомы. Бывали моменты, когда он меня раздражал. Бывали, когда его шутки и фразочки казались неуместными. Иногда он казался мне высокомерным, слегка заносчивым. Но теперь мне хотелось его поддержать, показать, что я рядом, успокоить…
Стать для него ночником, который лично меня спасает от страха темноты.
– Закрой глаза…
– Что ты хочешь сделать? Если ты решила отомстить за мои шуточки и столкнуть с обрыва, то…
– Илья, я серьезно… Просто расслабься, не бойся ничего.– Наконец, он повиновался.
А я подошла к нему близко. Протянула руку, положила ладонь на его левую грудь. Его сердце часто билось. Кажется, высота его, действительно, очень сильно пугала.
– Просто чувствуй меня… Ничего не бойся. – Шептала я. Второй рукой держала его за руку. Медленно вела Илью в сторону камней, что свисали над обрывом и, казалось, вот-вот упадут. Но они были одним из шедевров матушки-природы. Она, как владелец самого прекрасного музея, хотела показать людям, насколько может быть прекрасной.
Наконец, я сделала шаг, влезши на камни. А Илья, все так же, не открывая глаз, последовал моему примеру.
– Ничего не бойся, я рядом! – наконец, обняла его… - А теперь
– Здесь… Здесь просто невероятно! – все еще боялся. Я чувствовала, как сильно билось его сердце. И он так крепко прижимался ко мне, будто боялся, что я его отпущу.
Но он сделал серьезный шаг. Он чуточку изменился, не ради меня, но со мной… Наверное, в этот момент мое сердце впервые защемило. Кажется, я начинала влюбляться.
По дороге домой он безумолку болтал о своих ощущениях. Рассказывал, что чуть не потерял там сознание. Но благодаря мне он смог удержаться на своих двух. А я слушала, смотрела, засматривалась. Пыталась не выглядеть такой влюбленной. Но, кажется, это у меня получалось плохо.
***
– Кирааааа! – мы только вошли за калитку, а Виталька, вся заплаканная, бросилась мне на шею.
– Что случилось? Что? Тебя кто-то обидел? – сестра была целой и невредимой, но только на первый взгляд. Стоило копнуть глубже, как стало понятно, что у нее все же была рана – невидимая, душевная. – Родители где? – боялась, что что-то с ними.
– Они с Костей на поле поехали… Папа захотел Илью арбузом натуральным угостить, без нитратов, - захлебываясь слезами, говорила сестра.
– Ну что ты! – прижимала ее к своему сердцу. Илья растерянно смотрел по сторонам, не зная, что предпринять.
– Кира… Мой Володька в реанимацию попал с аппендицитом. Мне его мама позвонила…
– Володька? А кто такой Володька? – не понимала я.
– Парень мой… - честно говоря, я была несколько шокирована заявлением сестры. А я даже не думала, что она уже такая взрослая, что у нее уже могут быть дела любовные. И все же я пропустила тот момент, когда она выросла. Надо было приезжать чаще, в годы беззаботного детства дети как никогда тянутся к взрослым. А потом сами взрослеют. Теперь у нее свои проблемы, свои заботы, своя боль…
– Ну и отчего слезы? – вдруг вмешался Илья. – Операция по удалению аппендицита – рядовая и неопасная. Уверен, с твоим Володей все хорошо будет…
– Конечно… Но я хочу быть рядом после всего. Я же ему с утра уже столько СМСок закинула, ждала, когда он ответит, телефон гипнотизировала. А он, оказывается, от наркоза отходит. Его уже прооперировали.
– Ты к нему хочешь?
– Хочу! Я с ума тут схожу. А если он память после наркоза потеряет и меня не вспомнит?
– Эххх, дуреха ты маленькая. Еще такая зеленая у меня… - продолжала ее обнимать. Ну Виталька… Мне даже интересно, что там у нее за Дон Жуан, раз она так сильно по нему здесь убивается.
– Костя тоже так сказал… Сказал, что это несерьезно, что разбежимся скоро, что поматросит и бросит. И нечего мне позориться, сидя в больнице. Но я же люблю его, понимаешь…
– А родители знают о твоей влюбленности?
– Только мама… Но она не против. А папе я даже не знаю, как сказать об этом. Он ведь, если узнает, вообще меня больше не выпустит одну гулять. Я врала, что к подружке иду, а сама к Володьке на свидания сбегала.
– Ну я же говорю – дуреха.
– Ладно, девочки, не раскисайте. Хоть машину только помыл, но ради такого случая… Запрыгивай, Вита-Виталик, поехали к твоему любимому…