Чукотка
Шрифт:
Старики только посмеивались:
– Ну и выдумщики эти таньги! Женский праздник устроили! Только водки не давайте женщинам. Хотя они и лакомки, но толку в ней не понимают. Зря только переведут добро. Давать им водку - все равно что кормить зайца моржовым мясом: пользы не будет!
После собрания мы стали показывать кино. Обстановка нашего "кинотеатра" была своеобразная: мы демонстрировали в пологе, а полог всего-то имел шесть квадратных метров. Вот и весь меховой кинотеатр!
На одной
Зрители - а их набилось множество - сидели и лежали в полуголом виде. Было жарко и душно.
Таграй совсем "скис". Он также разделся и сложил свою школьную амуницию в угол. Мне было интересно проследить весь этот киносеанс от начала до конца, но становилось, что называется, невмоготу.
В пределах возможного я тоже разделся. Сеанс прерывали, впускали струю свежего воздуха и снова продолжали.
Большое впечатление произвел на чукчей журнал о водном празднике в Москве и первомайских торжествах. Люди шли с флагами; людей было так много, что, по мнению чукчей, их число превышало самое крупное стадо оленей.
После того как мы продемонстрировали в этом пологе два журнала, пришел какой-то старик и сказал:
– Я хочу, чтобы такое же было устроено и у меня в яранге.
Я устал, не хотелось идти в полог - очень уж душно. Тогда я спросил Таграя:
– Может быть, ты сам все устроишь?
Таграй так на меня взглянул, что можно было вполне положиться на него: у него хватит терпения показывать картины во всех пятнадцати ярангах.
Парни благоговейно взвалили на плечи наш инвентарь и понесли в ярангу старика.
Проверив установку, я вышел из полога подышать свежим воздухом.
Картина началась. Московский водный праздник: плавают девушки-спортсменки, мужчины прыгают с трамплина... Из полога доносятся голоса:
– Какомэй! Какомэй! Ай, ай! Все равно как нерпа плавает!
Я стоял около яранги, посматривая на полярное, изумительной чистоты звездное небо.
Вдруг я услышал крик Таграя. В яранге поднялся невероятный шум.
Я кинулся в полог. Там было совершенно темно. Все молчали.
Таграй сказал чукче у динамомашины:
– А ну, крути!
Машина заскрипела, вспыхнул свет. Таграй стоял голый на коленях около передвижки. По телу его катились ручейки пота.
– Смотри - что такое?
– и он несколько раз повернул ручку аппарата.
Я был удивлен, потому что и сам никогда не видел ничего подобного. Вода на экране как-то неестественно забурлила, и оттуда сначала показались ноги, затем вся девица-спортсменка. Оторвавшись от воды, она вверх ногами взлетела на трамплин.
Оказалось, что Таграй, не желая перематывать
Чукчи с интересом рассматривали кинопленку на свет, стараясь понять, в чем тут дело.
Мы переночевали в этом стойбище.
Наутро, когда мы увязывали нарту, к нам подошел старик.
– Вас двое, - сказал он.
– Захватите упряжку Кителькота. Он вчера был в море на охоте. Собаки его убежали, и наш охотник поймал их недалеко от селения.
Таграй с радостью взялся за это поручение.
– Ты поедешь на нашей нарте, а я на этой, - сказал он мне.
Мы выехали на двух нартах. Таграй ехал впереди. И хотя в его упряжке было только шесть собак, а в моей - двенадцать, он далеко опередил меня.
– Ты плохой каюр!
– кричал он мне.
– Смотри, сколько у тебя собак, а ты отстаешь.
Я и сам удивлялся, почему так получалось. Я кричал на собак, подгонял их остолом, но это не помогало.
Наконец Таграй сжалился надо мной и, остановив своих собак, подошел ко мне.
– Твой груз на нарте плохо лежит. И сидишь ты неправильно. Груз разложен для посадки двух человек, а ты едешь один. Надо переложить груз ближе к середине нарты.
Таграй быстро развязал ремни, и когда мы переложили ящики, мои собаки сразу почувствовали облегчение. Они бежали, не отставая ни на шаг от упряжки Таграя. Проехав километра три, Таграй остановился и, смеясь, сказал:
– Видишь, Таграй понимает хорошо, как надо ездить на собаках!
– и он прищелкнул языком.
– Что же, Таграй, ты мне раньше не сказал, как нужно ездить?
– Я думал, ты сам знаешь. Ведь ты взрослый таньг. Таньги много знают. Учить тебя не посмел.
Чтобы сократить путь, Таграй свернул с берега моря в тундру. Всюду на нашем пути попадались следы зверей. Собаки чуяли запах их и, задрав морды, бежали вскачь.
Но вот Таграй остановил нарту, забил остол глубоко в снег между копыльями нарты и стал ходить вокруг, разглядывая следы. Я подошел к нему.
– Что это, заяц напутал следы?
Таграй усмехнулся.
– Разве у зайца такие когти? Заяц скачет, а песец бежит. Это песец.
Таграй сам скакал по следам, как заяц, останавливался и, нагибаясь, ковырял снег пальцами.
– Вот смотри - это пробежал песец, а вот - заяц. А у вас на Большой Земле разве нет песцов и зайцев?
– Зайцы есть, а песцов нет.
– Так почему же ты не знаешь, какой след оставляет заяц?
– Я никогда не занимался охотой.
– А теперь будешь знать?
Мы ушли в сторону, и вдруг я наткнулся на новый след. Я был уверен, что это след песца. Желая проэкзаменовать самого себя, я позвал Таграя и уверенно сказал: