Чужак из ниоткуда 4
Шрифт:
— Интересно, почему старт в воскресенье, а не понедельник? Воскресенье же выходной день.
— У советских космонавтов и военных выходных не бывает, — ответил Валерий Фёдорович. — Выполняем поставленную задачу в любой день, как Родина прикажет.
— А всё-таки?
— Не назначают у нас старт на понедельник, — вздохнул Быковский. — Примета плохая.
— Вот теперь понимаю, — удовлетворённо кивнул Сернан. — Сами такие.
— Хороший день понедельником не назовут, — добавил я.
—
— Кому? — не понял Сернан.
— Островитянам с острова Невезения, — объяснил я. — Наш фильм «Бриллиантовая рука» видел?
— Нет.
— Посмотри, смешной, песня оттуда.
Но смотрели мы перед стартом другой фильм — «Белое солнце пустыни».
— Тоже традиция? — поинтересовался Сернан.
— Да, — подтвердил Быковский. — Недавняя, но крепкая.
Фильм Сернану понравился.
— Отличный вестерн, — со знанием дела оценил он. — Меня зацепило. Верещагина только жалко.
— Кто-то хороший всегда должен погибнуть, чтобы добро победило зло, — сказал я.
— Но не главный герой, — сказал Юджин.
— Ни в коем случае, — подтвердил я.
Перед сном мы вышли из гостиничного домика — подышать. Было холодно, но ясно и безветренно. Далёкие звёзды мерцали на ночном небе. С севера на юг протянулся Млечный Путь.
— Звёзды, — сказал Сернан, глядя в небо. — Никогда не надоедает смотреть на них.
— На них и на море, — сказал Быковский.
— Ещё на огонь и бегущую воду, — добавил я.
— Как там, на них, Серёжа? — спросил Юджин.
— Красиво, — сказал я. — На Гараде два солнца — Крайто и Гройто. Это очень красиво.
— Увидеть бы.
— Увидишь, — пообещал я. — Должен увидеть.
— Эй, — сказал Быковский. — Я тоже хочу.
— Чего ты хочешь? — спросил Береговой, вышедший на крыльцо вслед за нами.
— Полететь к звёздам, Георгий Тимофеевич, — ответил Быковский. — Серёжа обещает, что там очень красиво.
— Вот об этом я и хотел с вами поговорить перед стартом, — сказал Береговой.
— О звёздах? — спросил я.
— О них. Сейчас, ребятишки, от вас всё зависит. Сделаете дело, как надо, и человечеству откроется прямая дорога к звёздам. Вы понимаете это?
— Как никто, Георгий Тимофеевич, — ответил я. — Это не просто дорога к звёздам. Это ещё и дорога к нашим братьям по разуму. Братьям в прямом смысле слова.
— А может быть, и не к ним одним, — сказал Быковский.
— Да, фактор Юпитера, — сказал Береговой. — Фактор неизвестный. А значит опасный. Мы не знаем, что произошло с экипажем «Горного эха». Ребятки, я вас очень прошу об одном. Не рискуйте зря. Земле нужны живые герои.
— Не волнуйся, Георгий Тимофеевич, — сказал Быковский. — Мы будем
Космический корабль «Союз» с тремя космонавтами на борту стартовал к Луне с космодрома Байконур точно по графику. Перед стартом экипаж выполнил все положенные традиционные ритуалы, включая справление малой нужды на заднее колесо автобуса на полпути к ракете.
Помахали провожающим (нам в ответ не махали, тоже плохая примета), сели в лифт, который доставил нас наверх. Заняли места в корабле, проверили все системы, доложили о готовности.
«Ястребы» — такой у нас был позывной.
— Почему именно ястребы? — помнится, поинтересовался любознательный Сернан.
— Это мой позывной, — объяснил Валерий Фёдорович. — Я дважды с ним в космос летал и оба раза удачно. В этом полёте я ваш командир. Поэтому «Ястребы».
Здесь, внутри «Союза», лёжа в удобных ложементах, каждый из которых был сделан индивидуально, точно по нашим размерам, мы хорошо слышали наружные команды, доносящиеся из динамиков:
— Ключ на старт!
— Есть ключ на старт!
— Протяжка — один!
— Есть протяжка — один!
Наконец, долгожданное:
— Пуск!
— Есть — пуск.
Мы знали, что сейчас, после этой команды, компоненты топлива начали подаваться из баков в двигатели. Ощущая себя моряком, пересевшим с атомного ледокола на парусник, я едва заметно улыбнулся. Ничего, доберёмся до Луны, а там уже «Горное эхо» с его космокатером. Совсем другое дело…
— Зажигание!
— Есть — зажигание.
Рёв двигателей. Огонь из сопел, который мы не видим, но знаем, что он есть.
— Предварительная… Промежуточная… Главная… — диктовал офицер управления параметры тяги. — Подъем!
— Есть — подъем.
Ракета пошла вверх.
— Поехали, — сказал Быковский.
Благодаря гравигенераторам мы почти не испытали перегрузки — так, лёгкая тяжесть.
— Десять секунд — полет нормальный, — слышалось из динамиков. — Двигатели первой ступени работают устойчиво…
— Двадцать секунд — полет нормальный…
— Тридцать секунд — полет нормальный…
— Давление в камерах сгорания — в норме…
— Сорок секунд — полет нормальный. Тангаж, рысканье, вращение — в норме…
— Пятьдесят секунд — полет нормальный… Все системы корабля работают стабильно…
— Одна минута — полет нормальный…
Отошла первая ступень и тут же включилась вторая — мы почувствовали это по рывку, который сделал корабль.
— Господи, — удивлённо произнёс Сернан по-английски. — По сравнению с тем, что мы испытывали на «Аполлоне», это какая-то грёбаная детская колыбель.
— Гравигенераторы — великая вещь, — сказал я.