Чужая душа - потемки
Шрифт:
После, на всякий случай, я всё, чего он касался, трижды кипятком обдала и отваром ромашки протёрла.
Так, значит, тридцать маэргов в песке? Не вопрос, нарисую цветочек, и разойдёмся. Нет, лучше змейку: на график похоже.
Пока скрипели мозги, а руки мешали рисовать, как всякому художнику от слова 'худо', сто раз пожалела, что родилась не во времена какой-нибудь Ядвиги Прыщавой. Не смейтесь, была такая магичка.
Почему-то все магички в Златории носили такие оскорбительные прозвища - видимо, давали их обиженные мужчины. А что, на кривой козе не объедешь,
К чему я Ядвигу помянула? Да к тому, что её-то так не мучили. Наколдовала что-то - и всё, принята в Академию. Флюгер превратился в петуха, закукарекал и прицельно обгадил злостного врага ректора? Всё, дипломированный специалист широкого профиля.
За размышлениями о прелестях учёбы прежних времён не заметила, как начертила нечто, напоминающее траекторию. Преподаватель уже придирчиво её рассматривал, спросил, где какая-то точка. Я наугад ткнула пальцем. Странно, попала. И вопросы кончились. Вдвойне странно. Бесплатный балаган в лице нерадивого ученика - лучшее развлечение учителя.
– Что же вам поставить, госпожа Выжга?
– преподаватель потёр переносицу и задумался.
– Что такое скорость, знаете?
– Знаю.
– Чистая правда, между прочим.
– Сказать?
– Нет, спасибо, по глазам вижу. Шесть или семь, вот в чём вопрос? Эх вы, некромантка, и о магии крови ничего не знающая! Из Академии, да?
Оказалось, что к Академии все местные питают слабость, только разного характера. Наш преподаватель полагал, что к вышградским студентам следует проявлять снисхождение. Разубеждать не стала, радостно забрала свою 'семёрку' и поспешила уйти, чтобы не передумал.
Подумать только, я сдала! Светана от зависти лопнет.
С успешной сдачей экзамена меня поздравил только Магнус. Он искренне обрадовался, обнял и предложил отпраздновать столь радостное событие. Пришлось охладить его пыл, напомнив о существовании Марицы и грядущем последнем экзамене.
– Агния, у тебя вечно отговорки!
– нахмурился некромант.
– Можно подумать, дочь не с кем оставить! Да даже если не с кем, то попроси магистра Ксержика силовую сеть раскинуть - и всё, ноль проблем.
– Марица - живое существо, между прочим, - опёрлась рукой ему в грудь и восстановила дистанцию между нами.
– Она есть, пить хочет, штанишки ей менять нужно, да и страшно одной. И так дочь вечно с чужими сидит...
– А ты сюда её принеси, - подмигнул Магнус.
– И она на виду, и ты со мной.
Стоп, это что ещё за 'ты со мной'? Мы же, кажется, выяснили, что за ручку при луне с ним ходить не буду, никаких отношений, кроме дружбы. А некромант, видимо, решил, что сумеет обаять. Настырный!
Напомнила, что у него ещё экзамены - Магнус отмахнулся. Самоуверенный некромант полагал, что легко сдаст практику.
Не удержавшись, хихикнув, поинтересовалась, не отправит ли Ксержик рыть могилку, на что получила обескураживающий ответ:
– Он сам её разрыл, а я ассистировал.
– А зачем ему могила?
– задала резонный вопрос.
– Придёшь ко мне - узнаешь, - подмигнул Магнус.
– Давай, устраивай дочурку, а я за выпивкой сгоняю. Тут ребята эльфийский самогон достали.
Вздохнув, приняла визит к некроманту как неизбежную данность. Только Марицу в Студенческий дом взять не решусь: напугают всякими привидениями, зомби и прочей гадостью. Так что опять нам к ведьмам...
Дочка пока у Маргариты сидела: та обращаться с детьми тренировалась и попутно проверяла экзаменационные ведомости. Нянька из ректора была как из Алоиса, но тот и вовсе ругался, когда я пыталась оставить ему внучку. На руки ни разу не взял, вся забота ограничивалась заклинаниями, чтобы не уползла, не взяла. Маргарита, конечно, тоже не сюсюкалась, но хотя бы разговаривала с ребёнком, чем-то поиграть давала. Но у неё через полчаса четверогодники, так что пора забирать Марицу.
Дочку застала посреди маргариток: она жевала лепестки. Ректора это ничуть не волновало: поставила сеть, и довольно.
Маргарита, хмурясь, сидела за столом и что-то яростно чиркала.
– Агния, окно открой: мне душно, - не поднимая головы, с порога попросила она.
Я проигнорировала просьбу: простудится. И Марицу застудит. А духота мнимая, из-за беременности.
Животик, небольшой ещё, Маргарита прятала под платьями и юбками с завышенной талией, передвигалась так же быстро, порывисто и решительно, как раньше.
– Теперь все меня игнорируют?
– она вопросительно подняла брови.
– Хорошо, до паралича мне ещё полгода, сама сделаю.
– А почему паралича?
– осторожно поинтересовалась я, забирая Марицу. Хотя, признаться, последние недели беременности сама провалялась в лазарете. Параличом бы я это не назвала, хотя без посторонней помощи в некоторых случаях было не обойтись.
– А как ещё назвать огроменный живот с двойней, с которым из дома не высунешься? Прощай, подвижность, колдовство, прощай, Школа, верховая езда. И, здравствуй, неуклюжесть, зависимость от Алоиса, садик, вечерние прогулки, вышивание и сидение на кухне. Ужас!
– передёрнула плечами Маргарита.
– Тебе-то что, ты и до этого тем же занималась, а мне-то каково? Совсем беспомощной и ненужной стану.
Я улыбнулась и промолчала. Уверена, найдёт Ксержик, чем занять неуёмную энергию жены. Сдаётся мне, и родит она не дома, а в ректорском кабинете. И преподавать будет. Не магию, конечно, а что-то из теории. И возражений Алоиса слушать не станет. Да и сам он не дурак, чтобы отправить супругу за вышивание на кухне: самому же хуже будет.
Так что таких паралитиков, как Маргарита, на девятом месяце будет ещё поискать!
– Ладно, пока я ещё не бурдюк с вином, пойду экзамен принимать, - посидев ещё минут пять, ректор убрала бумаги и заторопилась к выходу.
– Буду поздно, мне ещё по делам нужно смотаться.