Да забыли про овраги #play_to_return
Шрифт:
– Да не переживайте вы так, товарищ полковник, - сказал первый заместитель, с тяжелым выдохом опускаясь на место.
– Ну посмеялись и ладно. Новость, как понимаю, убрали. А в сетях этих, интернетных, никого долго ничего не интересует. Завтра уже никто и не вспомнит.
– Не вспомнит, говоришь?!
– внезапно зарокотал, начавший было успокаиваться, вулкан.
– Мне с утра уже из управления звонили с подробным рассказом о том, что в сетях этих творится. Да там уже анекдоты сочинять начали! Статейки гнусные писать про бездельников в погонах! Фотожабы какие-то делать!
– Фотомонтаж, с целью получить смешное или оскорбительное изображение, - нейтральным голосом сказала программист Оксана.
– Обычно делается с использованием фотографии конкретного человека, но, по большому счёту, наляпать могут что угодно.
– Вот,- с тихой яростью в голосе сказал Комаров.
– "Оскорбительное".
– И всё-таки, товарищ полковник, - подал голос второй заместитель, - может, это не наши? Информация первоначально по открытым каналам шла - что-то могли просто перехватить, если где-то есть прикормленные связисты. Ну какой нам резон трезвонить о своих неудачах? Неужели думаете, что тут есть кто-то, продавшийся за деньги?
Комаров опустил глаза и несколько секунд молчал, а потом ответил уже совершенно спокойным голосом:
– Может, я действительно погорячился. Ладно, служебного расследования утечки пока устраивать не буду, но если вдруг ситуация повториться - не обессудьте: каждый на полиграфе тест пройдёт. Так, лейтенант, отправляйся на рабочее место, далее тебя разговор не касается.
Офицер, собиравший совещание согласно списка, поднялся и вышел за дверь.
– Давайте теперь по делу, - сказал Комаров.
– Только коротко и ясно. Саша, что там с нашим парнем? Обнадёжь чем-нибудь.
– Без МРТ говорить, конечно, сложно, наверняка, но даже на основании показаний тех приборов, что имеются здесь...мой опыт подсказывает, что кома у вашего курсанта не совсем обычная. Грубо говоря, его мозг продолжает сохранять высокую активность, хоть и работает не так, как обычно. Мне необходимо время, чтобы изучить данные коллег по "геймерской коме" - тогда можно будет сказать что-то определённое. В качестве доброго знака могу отметить, что за полтора года с момента первого случая такой комы, ни один пациент ещё не скончался.
– Как "полтора года"?
– удивился Комаров.
– Это же недавно началось.
– Началось, судя по всему, давно. Просто раньше, с играми эти случаи никак не связывали. Ну играл человек, ну, перенервничал, упал-ударился. Привести в сознание не сумели. И лежит он себе месяцами под аппаратурой жизнеобеспечения, никого не трогает. Вот только сейчас начали разбираться и выделять тех, кто в больницу попал сразу из-за компьютера. И самый ранний, из выявленных, случай, как раз и произошел один год и семь с половиной месяцев назад.
– Вот это номер, - сказал Комаров.
– А эта самая МРТ в твоём хозяйстве есть?
– Есть, - улыбнулся Абрамов, - но сюда не повезу. Тяжело будет демонтировать-перевозить-монтировать. Могу Ломушкина туда отвезти и потом обратно вернуть. Без сюрпризов.
– Давай, это отдельно обсудим, - поморщился Комаров.
– Что-то ещё?
– Ты
– Но могу про себя сказать: я отложил многие дела и договорился с институтом, что буду проводить занятия со студентами удалённо,через интернет. Только, чтобы больше уделять внимания изучению "геймерской комы" вообще, и курсанту твоему, в частности.
– Спасибо, Саша. Я ценю. Честно.
– Опять же, из министерства "помогли", тебе помогать, - улыбнулся Абрамов.
– Так, идём дальше. Что там с хакером? Что-то удалось узнать? Какие-то дополнительные меры по защите нашей сети предприняты?
– Уязвимость нашли и ликвидировали, - сказала Оксана.
– А вот с хакером пока не разобрались. Следы он за собой подчистил качественно. Но у меня нет сомнений, что в кому Ломушкин впал после того, как запустил какую-то программу. Ну или открыл какой-то файл.
– "После" - не значит "вследствие", - сказал Абрамов.
– Я и не утверждала, что между этими событиями есть связь, - сказала Оксана.
– Но согласитесь, для такого маловероятного события, как впадение в кому, последовательность весьма многозначительная.
– Хотя жизненный и научный опыт и противоречит, должен… нет, просто обязан с вами согласиться, - сказал Абрамов.
– Воздействие на сознание какой-то информацией, которая шокировала молодого человека, и привела его в кому, в теории могло иметь место. Но! Это же спортлото какое-то! То ли будет шокирован человек, то ли - нет, преступник не знает. Зато гарантированно получает готового свидетеля начала преступления. А главное, я пока не смог ответить сам себе на один простой вопрос: зачем? Ну, вот зачем вашему хакеру пугать игроков, чтобы те впадали в кому? Какой с этого, прошу прощения за слово, навар? Кто-нибудь из вас может мне сказать: зачем?
– Может, он их грабит?
– осторожно сказал Свирин.
– Ну, пока они в отключке? Нашел квартиру с игроком, ошарашил через игру, да и вынес вещички.
– Всё проверили уже, исключено, - отмахнулся Комаров.
– У меня пока всё, - сказала Оксана.
– Есть небольшой шанс, что получится восстановить если не весь тот файл, что открывал Ломушкин, то хотя бы его часть. И проанализировать, что это могло быть. Понадобится время. Не возражаете, если я продолжу работу возле игрового компьютера?
– Не возражаю, - сказал Комаров.
– Что у нас ещё есть?
– Разрешите доложить, товарищ полковник?
– спросил второй заместитель.
– Даже настаиваю на этом.
– Списались со всеми представителями компаний, которые являются разработчиками игр, что были запущены на компьютере Ломушкина. Без деталей - просто объяснили, что ловим преступника. Часть из них оказались за рубежом, но все выразили готовность помочь всем, чем только смогут.
– Просьба пока одна, - сказал Комаров.
– Нужны все возможные данные на игрока по кличке "Саурон". Когда входит и когда выходит из игры, какие данные о себе оставляет, адреса, пароли, явки, фамилии - нам всё пригодится. Спроси, могут ли отправить ему определённое сообщение.