Даниил Галицкий
Шрифт:
— Завтра Субудай снова будет с тобой разговаривать. Если хочешь остаться в живых, отвечай на все, что он будет спрашивать.
— А ты будешь переводить то, что я скажу?
— Буду. Так и знай: будешь молчать — и тебя убьют, и меня.
Мефодий засмеялся:
— Да ты, я вижу, не обо мне печешься, а о себе.
Плоскиня разозлился:
— И где ты, упрямый такой, родился?
— Родился я на русской земле. А вот ты где родился?
Плоскиня ударил Мефодия ногой
— Сам скажу Субудаю, чтобы тебе спину переломили!
Мефодий умолк. Плоскиня приставал к нему:
— Кто твой князь? Из какой земли пришел ты? Только это скажи мне, и больше ничего не надо. Я Попрошу Субудая, чтобы тебя помиловали.
— А ты знаешь, из какой я земли? — промолвил Мефодий и снова поразил Плоскиню неожиданным ответом: — Из той Русской земли, где честные люди родятся.
Плоскиня плюнул Мефодию в лицо, встал и исчез в ночной темноте. Мефодий бросил ему вдогонку:
— Много бродил ты по степям, но, видно, и мать родную забыл.
Нукеры не обратили внимания на разговор двух русов — Плоскиню они знали, а пленный не был им страшен, ведь он крепко связан. Нукеры шумели, пили, ругались между собой.
После неожиданного ужина усталый Мефодий быстро уснул. Проснулся он от легкого толчка. В таборе было тихо, монголы спали, лишь кое-где догорали костры.
— Слушай! — раздался едва уловимый шепот. — Я русский бродник. Плоскиня рассказал мне о тебе.
Голос умолк, ибо нукер, лежащий поблизости, зашевелился. Бродник приник к Мефодию и, выждав, когда нукер притих, снова начал шептать:
— Плоскиня молвил, что завтра, если ты ничего не скажешь, Субудай велит тебя казнить.
От этих слов сердце Мефодия забилось и надеждой, и страхом. Радостно было услышать родной русский голос, и он спросил у незнакомца:
— Кто ты еси?
— Ты меня не знаешь. Бродник я. Нас много в дикой степи — мы рыбу ловим в реках, коней пасем. Беглецы мы, от гнева князей да бояр на волю, в степи, убежали.
— А теперь врагам прислуживаете?
Обиженный бродник замолчал. Потом он снова обжег ухо Мефодия горячим шепотом:
— Не служим мы врагу. Нас вместе с половцами в плен захватили. Не все такие, как Плоскиня. Я давно хотел бежать, но боялся, что мне не поверят князья русские. А теперь слушай — тебе помогу бежать и сам вместе с тобой поеду. Знаю, что ты в степи был, что князь послал тебя о монголах разузнать.
Мефодий хотел схватить бродника за руку, поблагодарить его, но, вспомнив, что связан, только плюнул в сердцах.
— Тише! — прошептал бродник. — Развяжу тебя, разрежу веревки, и мы поползем отсюда. Я уже приготовил двух коней. Стража спит: я им такого в кумыс подсыпал, что они будут спать до утра.
Он
— Темно, ползи за мной, — прошептал бродник. — Мы в конце лагеря, тут и кони поблизости.
Мефодий пополз за бродником. Они то и дело останавливались, проверяя, не заметил ли их кто-нибудь. Вскоре сползли в балку. Бродник поднялся и потащил за собой Мефодия.
— Вот и кони, смотри.
Мефодий подошел к коню, пощупал его, прикоснулся к седлу и переметным сумам.
— Еда в сумках, — прошептал бродник. — Бери коня и иди за мной.
Мефодий взял повод в руки, и они тронулись. Кони ступали так легко, что казалось, будто дорога устлана пухом. Бродник повернулся к Мефодию:
— Не слышно, как ступают? Я ноги обернул им тряпками. Еще малость пройдем и сядем верхом. А сейчас надень вот татарскую одежду. Надевай! Не беда, что рукава коротки.
Они остановились. Бродник отвязал от седла узел и подал Мефодию.
— Поедешь за мной. Встретится стража — молчи. Я буду отвечать им.
Сели верхом и поскакали что было духу. К утру беглецы были уже далеко в степи и мчались к своим.
Передав коня слуге, Даниил остановился на берегу. Ревел Днепр, на порогах разбрасывая белесую пену, а перепрыгнув через них, катил успокоенные воды дальше. За Днепром раскинулась зеленая степь. Где-то там проклятые тоурмены. Даниил вспомнил, как Мстислав поучал его: и Днепр, и Днестр нужно защищать. Задумался и не услышал, как к нему подошел тесть.
— Что, Данило, про Днестр думаешь? — улыбнулся Мстислав. — Угадал я? И про Анну…
Они сели на берегу Днепра и молча смотрели вдаль. Что ожидает их на том берегу? От самого Киева Мстислав ехал озабоченный. Черниговский князь Михайло Всеволодович не захотел идти вместе с галичанами.
Мстислав доказывал ему, что порознь идти невыгодно: ведь они еще не знают, сколько у врага войска и каков этот враг… Но черниговский князь отказался. Ругались и с киевским князем. Киевляне начали избегать галичан, прятаться от них, и разгневанный Мстислав Удалой приказал спешно идти вперед…
— Киевский князь стоит на своем, — сказал Мстислав, бросая камешки в реку. — Молвил, что не даст ладей переправляться на левый берег. Но мы и без него переедем. Скоро прибудет тысяча наших ладей.
Вечерние сумерки спускались на Днепр, окутывали степь. Князья сидели молча. К Даниилу подошел Микула и коснулся его плеча.
— Княже, на той стороне два всадника.
Мстислав, услыхав слова Микулы, поднял голову.
— Где всадники?
Микула показал рукой, но Мстислав ничего не видел в сумерках.