Даже Смерть знает мое имя 2
Шрифт:
— О-о-о, я знаю о чём ты… — расплылся в мерзкой, пакостной улыбке парень и восторженно прищёлкнул языком. — Мы с друзьями знатно над тобой потешились в библиотеке. Незабываемое было зрелище. Ты плакал, стонал и униженно просил тебя отпустить. Помнишь, Ратников?
— Великолепно помню, потому-то и хочу стереть тебя в порошок.
— Мой отец не даст тебе этого сделать! — выпалил придурок, мигом сообразив, что он только глубже закапывает себя, вспоминая о библиотеке. — Он из-под земли тебя достанет и заставит ответить, ежели ты хоть
— Пф-ф-ф! Слышал поговорку? Не так страшен чёрт, как я. Что ты, что твой отец… вы всего лишь пыль под моими ногами.
— Ты поплатишься за свой дерзкий язык, — прошипел Коломейцев, вонзив в меня огненный взгляд исподлобья.
— Заставь меня заплатить, — хмыкнул я, снял перстень с пальца и отправил его в карман.
На лице урода появился отпечаток сильнейшей внутренней борьбы. Вся его душонка жаждала накостылять мне по первое число, выбить зубы и поставить на колени, но голос разума трусливо шептал, что всё может случиться наоборот: вдруг Ратников сильнее, хотя он и выглядит более щуплым?
— Трус, — презрительно выдохнул я, посмотрев на Коломейцева, как на говно. — Купи себе на базаре пряжу и вяжи по вечерам у камина.
— Судари, судари, — пролепетал торговец. — Прошу вас, успокойтесь. Ну, не будете же вы в самом деле, как простолюдины мутузить друг друга кулаками?
— Видимо, не будем, у кого-то очно жим-жим, — насмешливо улыбнулся я и специально повернулся к парню спиной, словно решил уйти из лавки.
И вот тут-то его эмоции рванули изо всех щелей, как вода из прошитого дробью жестяного бака. Он ринулся на меня, часто-часто дыша, но при этом не орал, чтобы не выдать себя. Однако я на это и рассчитывал… Резко развернулся и от всей своей чёрной души впечатал кулак в физиономию этого урода. Костяшки пальцев смачно хрустнули носом Коломейцева. Брызнула алая кровь, и глаза козла закатились, а сам он мешком говна грохнулся на пол, где остался лежать без всякого движения. Только громко испортил воздух.
Я поморщился и недовольно прошипел:
— Как-то слишком быстро. Чувствую неудовлетворение.
— А я… я слегка в панике, — признался старик, промокнув потный лоб носовым платком. — Чует моё дряхлое сердце, что этот наглый ублюдок захочет отомстить. Вам-то ладно, за дело. Но ведь он и мне захочет сказать пару ласковых… Я же стал свидетелем его унижения. А ежели его отец узнает, что тут произошло? Мне тогда точно не поздоровится. Он же начнёт орать, что я должен был защитить его сынка.
— Валите всё на меня, — спокойно произнёс я, слизав свою кровь с разбитой костяшки пальца. — Дескать, вы хотели закидать меня магоформами, после того, как Коломейцев рухнул на пол, но я вас запугал или… или успел надеть свой перстень и чуть не убил вас. А-а-а, и вот ещё что добавьте… Мол, вы решили пожаловаться на меня князю. Кстати, можете так и сделать, чтобы всё выглядело правдоподобно.
— А это вы хорошо придумали, —
— А то, — самодовольно усмехнулся я и выложил на прилавок перстни тех, кого убил ночью. — Будем торговаться или сойдёмся на той же цене, что и в прошлый раз? Признаться, я бы поторговался, а то, как и говорил, у меня осталось чувство неудовлетворения. Надо бы выпустить оставшийся пар.
— Пожалуй, я откажусь, хотя ваше предложение и звучит заманчиво. Но лучше я сразу возьму эти перстни по той же цене, что и в прошлый раз, — улыбнулся старик и полез за деньгами, косясь на Коломейцева, валяющегося на полу без сознания.
Глава 15
Вернувшись в броневик, я приказал Бульдогу:
— Всё, поехали в Старые Пни!
Охотник кивнул и погнал наш транспорт по укрытым туманом пустым улицам. Несмотря на утро, народ ещё сидел по домам, словно опасался выйти на улицу.
Тревога разлилась во влажном воздухе, а за оконными стёклами мелькали силуэты, будто бы боящиеся привлечь к себе внимание.
— Чего-то горожане совсем скисли, — удивлённо проговорил я, вытащив из кармана часть денег, вырученных за перстни.
— Скиснешь тут… — многозначительно подал голос Рябой, поглаживая гладкий ствол винтовки. — Вас пока не было, сударь, я из броневика вышил подышать свежим воздухом и услыхал, что люди на базаре обсуждают вроде бы грядущий приказ князя: дескать, всех будут хватать без разбора и на зачистку оазисов отправлять. Вот народ и струхнул. Одно дело — голосить на улице, что мы всех этих демонов порвём голыми руками, а совсем другое — с оружием в руках идти против них.
— Это многое объясняет, — логично произнёс я и протянул Рябому пачку денег. — На, заслужил.
— Благодарю, — кивнул тот с радостной улыбкой.
— Бульдог, держи, вот и твоя доля.
— Спасибо, сударь.
— А это тебе, ученик.
— Столько же сколько и простолюдинам? — недовольно промычал Волков, мигом оценив количество купюр в стопке.
— А ты чего хотел? Они сделали не меньше тебя, а за голубую кровь я не доплачиваю.
— Вообще-то справедливо, — с резиновой улыбкой выдал парень, цапнул деньги загребущей ручонкой и опустил голову, чтобы скрыть свои истинные чувства, вспыхнувшие на его аристократическом лице.
Он остался недоволен тем, что ему дали столько же денег, сколько и простолюдинам. Охотники же наоборот — посмотрели на меня с великой признательностью. Да и фамильяр одобрительно кивнул. И больше мы не разговаривали. Так весь путь до Старых Пней и прошёл в тишине, нарушаемой лишь урчанием мотора, плеском луж и чавканьем грязи, из которой чуть ли не на все сто процентов состояла дорога от города до деревни, порабощённой оазисом.
Когда мы приехали, я посмотрел в окно броневичка и понял, что на первый взгляд оазис не стал больше, а вот кого тут стало больше, так это людей.