Дебил с дубинкой. Том 7

Туров Артем Всеволодович

Кровь, плоть, бьющееся в последний раз сердце в руках хозяйки — все это было ничем, по сравнению с выражением лица моей жертвы, которая как я и сказал все осознавала. Эти несколько секунд отчаяния, безысходности и страха, глубоко запечатались в сердцах тех, кто смотрел на это.

— Вы все решили, что можете убить моего ребенка. Возможно, кто-то из вас не знал о том, кто именно является отцом плода в утробе вашего матриарха, но мне плевать. По-хорошему я должен был уничтожить весь ваш род, но Таисии нельзя в этом состоянии

волноваться, ну и в память о моей любимой жене Виктории, я в первый и в последний раз сжалюсь. Но если еще хоть кто-то…

Дальше я не сохранил, а вместо этого просто выпустил свою жажду смерти. При этом труднее всего было сделать это так, чтобы Таисия не воспринималась как цель для резни, и судя по тому, что ее лицо выражало лишь недоумение, пока ее подчиненные белели как мел, то мне все же удалось проконтролировать себя, что естественно было очень хорошо.

Правда через минуту в комнату ворвалась охрана профессора Преображенского, который отдыхал в соседней комнате. Пришлось еще и этих физиков успокаивать, да еще и кадр был еще тот. Полный зал красоток на коленях, матриарх в постели, а одна еще и мертвая, с сердцем в руке.

Но самым сложным было теперь уже отделаться от профессора, чей тонкий нюх учуял новую тему.

— Еще раз уважаемый профессор, вы не станете изучать или экспериментировать над плодом.

— Батюшка, да вы чего?! Какие эксперименты? Простое изучение.

— Которое ни к чему не приведет. Мы ведь это с вами уже проходили.

— То есть вы признаете, что ваш ребенок будет иметь такие же аномально высокие показатели жизненной силы?

— Да.

— То есть это наследственное?

— Не совсем. Тут все зависит от разных обстоятельств. Я же вам советовал обратиться к тому роду из Поднебесной.

— Я и обращался. Там даже у мастеров этой гимнастики показатели составляют пять процентов от вашей. Это еще тогда, до вашего отъезда на учебу. И что-то мне подсказывает, что эти параметры только возросли, не так ли?

— Вас не провести. Конечно же вы правы. И я с удовольствием приглашу вас к себе домой, и вы сможете вдоволь проводить свои эксперименты. Я вам даже кусочек своей кости дам, над которой мы так долго работали.

— Кости?

— Ну да. Помните мы разрабатывали с вами формулу укрепления?

— И вам удалось достигнуть значимого успеха?

— Минимум на тринадцать процентов крепче костная ткань.

— И вы так просто передадите мне такие данные?

— Я считаю, что вы имеете полное право увидеть результаты, так как по большей части сами и придумали всю структуру. Правда, как по мне, это довольно бесполезное знание.

— Бесполезных знаний не бывает уважаемый.

— Согласен. Только вот без очень крепкой регенерации и разогнанной до сверхскоростей метаболизма это все нереализуемо.

— А магия нам зачем? Терпение и труд…

— И кучу испытуемых?

— Несомненно. В мире полно каторжников,

которые наотрез отказываются пойти в цитадель, или же их прегрешения столь велики, что даже черная цитадель для них считается слишком мягким наказанием.

— Черная?

— Северная. Вам она знакома как Северная. Но ее так же называют черной.

— Там же нежить?

— Именно. В среднем, каторжники живут в Черной цитадели максимум полгода. Слишком часты там прорывы.

— А разве это не опасно? А если защита не справится?

— Регулярно не справляется. Именно поэтому за цитаделью стоит вторая мотострелковая дивизия под предводительством генерала Давыдова. Вот они и стоят на страже отечества. А цитадель выполняет скорее роль виселицы. Хотя, будем честны, те кто переживают три прорыва, имеют возможность получить амнистию от самого императора. Был забавный случай, когда один очень везучий сукин сын трижды попадал в Черную цитадель, и трижды выходил оттуда свободным.

— Прятался?

— Нет. Это невозможно. На выходе любого опрашивают менталисты. Только честный бой с нежитью.

— И где сейчас этот герой?

— На четвертый раз жандармы его просто застрелили.

— Жаль. За что этого бедолагу хоть сажали?

— Грабил банки.

— И все?

— С убийствами заложников и охраны, и со всеми сопутствующими отягчающими.

— То есть был психом.

— Нормальный человек не переживет девять волн нежити. Это само собой.

С костями я профессора действительно не обманул, и без затей отрубил свой мизинец, после чего с помощью простого огня очистил кость от мяса и крови и передал ошеломленному ученому, который все это время пялился на мой заново отрастающий палец.

Если бы не советы этого фанатика своего дела, то я бы вряд ли разработал нормальную систему для слива лишней праны в кости, что сильно мне помогало в первое время. А без этого, я бы сейчас скорее всего был бы слегка красненьким и рогатым, не говоря уже про хвост и остальные атрибуты красивой жизни.

Я был благодарен этому человеку, а его увлеченность своим делом сильно напоминало меня. Прошлого меня, так как как бы я не тужился, но приходится признать, что я действительно умер. Александр Волков был совсем другим человеком. Не тот старый ворчун, который мог годами запереться в своей лаборатории и изучать руны, наплевав на все и всех.

Мне пришлось задержаться в поместье Кубовых еще на несколько дней, пока Сильвия по моему заказу не изготовила партию эликсиров на основе ядер древесных гоблинов и своей крови, и они на поезде не добрались до столицы.

До этого я, как и в первый день кормил Таисию своей кровью, которая была перенасыщена праной. Такой дикий способ был дико неэффективным. Никакая поделка никогда не могла бы сравниться с плодом работы нормального алхимика, так что эликсиры были гораздо более приемлемым вариантом.