Дефолт совести
Шрифт:
– Во-первых, я пришёл пешком. А во-вторых, что ты меня подталкиваешь как маленького? Я и сам найду дорогу.
Туров сорвал с лацкана пиджака жетон «визитёр» и протянул в окошко капралу.
На Садовом кольце было безлюдно, ветрено и сыро.
– Давай я тебя отвезу на такси, – предложил американец. – Простудишься.
– Тоже мне, опасность. – Туров хмыкнул и махнул рукой. – Впрочем, тебе этого не понять. Ты счастливец, Берроу, не знаешь, что такое настоящая опасность.
Пару минут он потоптался на тротуаре у посольства, как бы решая, куда идти – в сторону Нового Арбата
– Вот это правильно, – поддержал его американец, – так спокойнее, всё же поздний вечер. Но что касается нашего разговора, так и знай, я ничего не понял из твоих обрывочных мыслей.
– Я сам себя не понимаю, – грустно улыбнулся банкир, садясь в притормозившую у обочины машину.
– Подожди, я всё-таки уточню. – Берроу ухватился за ручку машины, словно пытаясь её удержать.
Они ещё перекинулись парой фраз, и машина уехала.
– Объект только что отъехал от американского посольства, – сообщил по мобильному телефону неприметный мужчина за рулём чёрной «Волги» с запачканными грязью номерами, припаркованной к пабу «Лондон» примерно в ста пятидесяти метрах от посольства. – Какие будут указания?
– Удалось снять запись? – спросил его абонент.
– Вы что, шутите? Сплошной фон. Вот когда объект покинул посольство, то на улице кое-что удалось. Его короткий разговор с провожатым.
– Что-нибудь интересное? – уточнил абонент.
– Не анализировал. Я больше следил за качеством приема. Что-то про опасность. Всего несколько слов. Завтра проинформирую точнее.
– Ладно, отдыхайте, – любезно разрешил абонент и отключился.
Вместо того чтобы поехать домой, в район Патриарших прудов, Туров попросил водителя «Жигулей» отвезти его на дачу. Не на государственную дачу, где в любой момент можно было столкнуться со знакомыми, а на родительскую. Там ему было гораздо спокойнее.
Борясь с наступающим сном, он успел в кровати немного поразмышлять, правильно ли сделал, что без оглядки ломанулся в посольство? Что это – очевидная распущенность загнанного в тупик человека? Или всё же некий расчет? Скорее второе. С одной стороны, Туров хотел дать понять Москве и в первую очередь Зубру, что у него прочные тылы на Западе, особенно в США. А с другой стороны, несколько наивно рассчитывал, что эти самые тылы – прежде всего Блейк и его люди – поймут, что его, Турова, надо всячески защищать и лелеять. Его – координатора и хранителя досье зарубежных счетов, депозитов, банковских ячеек, словом, всего того, что уже довольно долго при его живом содействии и контроле выводилось из России ради некой лично ему непонятной цели...
Алексей так и не додумал, провалившись в тяжёлый и путаный сон.
Утром следующего дня Зубр не находил себе места в ожидании визита вчерашнего информатора, приданного ему для деликатных поручений не кем-нибудь, а самим главой президентской администрации. Впрочем, теперь бывшим главой.
Нынешняя, практически полностью закулисная жизнь Зубра не требовала никаких дополнительных атрибутов власти – кабинет в Кремле или Белом доме, персональная охрана, чиновники, обеспечивающие выполнение его
Если у этих ребят уже имеется свой Корсар, то почему не быть и Зубру?! – тогда, много лет назад спокойно рассудил Юрий Титович Егоров.
Сейчас он пребывал в политическом небытие, и такое положение вещей его очень даже устраивало. Тем более стоило ему поднять трубку телефона, как на звонок откликались практически все – от президента страны до главы любого банка. Причём большинству из этих людей было неведомо, что этот рыхленький и добродушный Юрочка Титович и есть Зубр, чьё имя в опредёленных кругах произносилось шёпотом.
Что его всерьёз волновало, так это преступная бездеятельность демократического движения в стране, на чьей волне он, собственно, не только всплыл, но и заставил Запад взглянуть на себя по-иному. Егоров никак не мог простить нынешней российской власти, что попраны практически все завоевания начала девяностых. Что бывший президент – ещё некогда его кумир – сделал столь неудачный выбор с наследником демократических идеалов, что его соратники, демократы первой волны, разом скисли, а новых не появилось.
Поэтому ему, Юрию Егорову, одному из бывших лидеров страны, ничего не оставалось делать, как сотрудничать с теми могучими силами на Западе, которые давно и успешно перекраивали карту мира со знака «минус» на «плюс». Что в понимании Зубра было бы для страны великим благом. Лишь бы Россия как можно скорее вернулась в лоно стабильной и наконец необратимой демократии.
Много лет назад, когда Егоров ещё не был Зубром, к его персоне уже присматривались люди из Фонда будущих поколений – глубоко законспирированной организации, созданной Дэйвом Блейком спустя несколько лет после завершения Второй мировой войны. Егорову уже тогда жутко хотелось выглядеть в глазах мировых небожителей как можно представительнее. Он даже упорно худел, чтобы выглядеть как они.
– Не с того боку желаете нравиться, – заметил как-то его предшественник в роли наблюдателя Фонда от России умудрённый житейским опытом академик Ильюшин.
Они встретились в одной далёкой северной стране, где Ильюшин некогда служил послом. Егоров приехал туда за кредитами. И уже спустя четверть часа с начала встречи Егоров отлично понял, что их свидание далеко не случайно.
– Вы и так сейчас много делаете, молодой человек, чтобы умные люди на этом континенте обратили на вас внимание. Те шаги, которые вы предпринимаете в России и к которым у нас на родине относятся неоднозначно, в глазах мировой общественности выглядят весьма и весьма. И что особенно отрадно, вы чётко следуете выработанной рекомендации.