Дело о золотой маске
Шрифт:
— Забудешь, — рассмеялась карга. — Но сначала выберись!
От издевательского смеха заложило уши. Итен дернулся от неожиданности, зажмурился, пусть во сне это и невозможно, немедленно открыл глаза…
Он обнаружил себя у самого входа! И когда только успел сделать несколько шагов внутрь комнаты?..
Дверь маячила по правую руку, по левую, позади, сверху и снизу, прямо перед носом — лишь руку протяни и сделай пару шагов, обязательно дотронешься до ручки. Вот только делать этого не стоило. Ведь уверенному в реальности отражения магу ничего не стоит пройти в зеркало.
И чего он увидит за дверью?!
—
Понимание этого не отогнало панику, наоборот, лишь прибавило. Поскольку заблудиться во сне — тоже удовольствие ниже среднего. Да, это не смерть, не исчезновение в зазеркалье, есть шанс очнуться, но лежать в клинике под поддерживающими жизнь приборами и заклятиями не пожелаешь и врагу. Не говоря о том, что за время его отсутствия, может произойти слишком многое.
— Задуманное мною, мальчик, — карги уже не было рядом, ее голос звучал издалека, но Итен не мог бы сказать наверняка: она или он ушел по дороге из свечей. Он вроде бы стоял на месте, но окружающее трепетало, плыло, двигалось самовольно. — Ты опасный, ты злой, ты не сочувствуешь, но убивать тебя я не хочу.
— Ты попросту не можешь!
Еще один приступ звенящего смеха. Внезапная резкая боль, полоснувшая по шее. Однако прежде, чем Итен запаниковал, плечо его сжали, словно в тисках, а в следующую секунду затрясли, как грушу, усеянную спелыми плодами.
Глава 4
— Эй, друг, не пугай так! Иначе в следующий раз выбитой дверью не отделаешься, — пригрозил Лидар. Он все еще был зол, но значительно сильнее испытывал облегчение от того, что успел вовремя.
Итен бросил взгляд на покосившуюся входную дверь, висевшую на одной петле. Двустворчатые дверцы спальни были распахнуты настежь, потому ничто не мешало оценить ущерб. Лидар, как тараном вышиб единственную преграду, способную его задержать, пронесся по залу, служившему гостиной, столовой и кухней, а затем ворвался сюда.
«Маска где-то проявилась и рванула», — предположил Итен вначале, потом посмотрел на часы и вздохнул.
На службу он опоздал катастрофически. Настолько, что Лидар попытался дозваться его по амулету, не преуспев в этом, навыдумывал историй одна другой страшнее, наскоро создал портал и кинулся выручать. В запертую квартиру не попал (защита от любого магического проникновения сработала хорошо, хотя Итен не обновлял заклятий порядком давно, попросту забыв о такой необходимости), вывалился на крыльце и, не утруждая себя стуком, выломал дверь.
Сторож не среагировал, что и понятно: не грызть же лучшего друга хозяина. И Итен мысленно похвалил себя за предусмотрительность. От портальной магии охраняли заклятия безвредные, в чью задачу входило лишь выкинуть нахального визитера на крыльцо. Против же силового проникновения Итен ничего убийственного ставить не стал, предпочтя охрану Ральфа. От него ничуть не хуже, чем от заклинаний мог бы пострадать и боевой маг, и наемный убийца, не говоря о более мелкой сошке. К тому же Ральф понимал, на кого можно нападать, а кого не только не нужно трогать, а следует взять под защиту в случае опасности.
Почти разумная, сильная и вечно голодная сущность, увязавшаяся однажды за Итеном из тонкого мира в мир реальный, в видимом состоянии напоминала собой серого полосатого кота с двумя парами синих глаз. Первая пара глаз располагалась
По-хорошему, стоило бы сущность уничтожить или выкинуть обратно в тонкий мир, но, прицепившись к нему как к добыче и неплохо пожрав, Ральф начал воспринимать Итена хозяином и принялся рьяно защищать. Именно он предотвратил первое нападение убийцы-хамилио, чем спас Итену жизнь.
Уничтожать собственного спасителя было бы не только подло, но и непрактично: пришлось приспособить к делу. Ральф охранял дом лучше всякой собаки или охранного заклинания, быстро выучил тех, кого нужно впускать всегда, даже в отсутствии хозяина, а трогать не следует; самостоятельно распознавал, желает ли визитер зла, если сомневался, мог связаться с Итеном мысленно и потребовать «объяснить» можно ли сделать незваному гостю «кусь» и насколько сильно. К тому же ему оказались по вкусу насекомые, от которых в старых домах избавиться попросту невозможно. Так что Итен еще и на санитарной обработке жилища сэкономил.
— Смешно, если бы не настораживало, — заметил Итен, опуская руку. Серый якобы-кот немедленно подставил голову. — Умница, Ральф.
— Рррра…ль Ффф… — довольно заурчала сущность.
— Держи, — Лидар протянул платок.
Итен уставился на него непонимающе, затем припомнил резкую боль, коснулся горла и тотчас отдернул пальцы.
— Кровь нужно стирать платком, — наставительно, будто малому ребенку, сказал Лидар, отодвинул его руку и полез к шее сам. — Потому что платок у меня точно чистый, а твои пальцы неясно какую гадость трогали в сновидении.
— И насколько все серьезно?
— Ничего страшного, царапина. Как от лески.
— Или когтей, — прошипел Итен.
— РааЛь! — обрадованно взревела сущность, начав слизывать кровь с пальцев. — Ффф…
— Ну хоть кто-то оказался доволен сегодняшним «утром».
Ральф, слизав всю кровь, потерял к людям интерес и то ли растворился в тени под шкафом, то ли ушел на кухню проверять не приполз ли кто к мусорному ведру.
— Голову запрокинь. Сейчас поворожу, и будешь, как новенький.
Итен, хмыкнув, подчинился.
Отчего бы и не воспользоваться помощью, если предлагают? Друг тосковал по деревне, огромной семье и времяпрепровождению, которое, по его же словам, и в страшном сне вспоминать не хотел. «Все детство прошло на огороде между грядками и походами с ведрами от калитки до колодца», — частенько жаловался он, невольно улыбаясь. Под присмотром Лидара находилось не менее трех родных младших братьев и пяти сестер, не считая двоюродных, троюродных, четвероюродных и прочих племянниц с племянниками. Ему постоянно приходилось следить, чтобы никто не потерялся, не убился ненароком, не утопился в том самом колодце. И, конечно, вытирать носы, выговаривать за шалости, учить, развлекать, разнимать, лечить синяки и ссадины, влезать, куда не просили, и улаживать огромное количество различных проблем. Возможно он и не любил своей деревни, но вспоминал о ней очень часто. А еще на подоконниках в его квартире цвели огурцы и помидоры и даже давали маленький урожай.