День «Д». 6 июня 1944 г.
Шрифт:
Бучеро пуля ранила у левого колена. «Я почувствовал, как будто меня ужалила пчела», – добавляет Пол.
Сержант угомонился, и пленные двинулись дальше. Бучеро старался не отставать, несмотря на боль и накопившуюся в ботинке кровь. И все же он свалился на землю.
Пол рассказывает:
«Надо мной склонился фриц и перевернул меня на спину. Он взвел курок и приставил дуло винтовки к моей голове. Я быстро-быстро начал читать про себя молитву. Но вместо того чтобы нажать на спусковой крючок, немец захохотал и предложил мне американскую сигарету. Возможно, мне следовало выразить благодарность за то, что он сохранил мне жизнь. А я ощущал дикую злобу из-за физического и морального унижения. Меня душила ненависть, и я только мечтал о том дне, когда смогу отомстить
41
В июне же Бучеро освободили союзнические войска, и он смог в полной мере рассчитаться с немцами в Голландии.
Лейтенант Бриан Воден, хирург 508-го полка, провел время в плену с пользой. Около 3.00 на фермерский дом, превращенный в медпункт, где он оказывал помощь раненым, напали немцы. Лейтенант налепил на свою каску красный крест и выставил ее на длинной палке в дверь. Стрельба прекратилась, и немцы перевели раненых американцев в свой военный госпиталь. Боден вспоминает, что «немецкий медицинский персонал отнесся к нашим врачам как к друзьям». Доктора работали бок о бок несколько недель. Хирург считает пребывание в качестве пленника в 91-м полевом лазарете «весьма интересным». Он перенял опыт немецких медиков и научил их американским методам [42] .
42
Бриан Боден был освобожден 9-й дивизией 16 июля 1944 г.
Германская противовоздушная оборона встретила союзническую авиационную армаду достойно. Но действия немцев против парашютистов на земле отличались неуверенностью и нескоординированностью. Отчасти это можно объяснить тем, что все дивизионные и большинство полковых командиров находились в Ренне на штабных учениях. Были и другие причины. Главная из них, как ни странно, – это то, что не была обеспечена высадка десантов в строго обозначенных зонах. К 1.30 штаб немецкой 7-й армии располагал сведениями о сбрасывании парашютистов в районах к востоку и к северо-западу от Кана, в Сен-Маркоф и Монтебуре, по обе стороны реки Вир, на восточном побережье Котантена и в других местах. Но в ходе операции так и не прояснились зоны высадки, не произошло и концентрации сил: два парашютиста здесь, четыре – там, полдюжины – где-нибудь еще.
Немцев также сбили с толку ложные десанты манекенов, сброшенные группами Авиационной службы специального назначения капитана Фута. Один отряд «парашютистов» появился в полночь между Гавром и Руаном. Комендант Гавра направил в штаб 7-й армии тревожную телеграмму, которую передали и в Берлин. В ней сообщалось о том, что городу угрожает крупное подразделение противника, высадившееся с самолетов. Вторая группа спустила манекены и начала крутить пластинки с записями перестрелки на юго-востоке от Изиньи. Немецкий резервный полк численностью 2000 человек, дислоцированный в этом районе, в течение нескольких часов 6 июня прочесывал леса в поисках «большого отряда» парашютистов, которых там не было. Маленькая по масштабам операция завершилась чрезвычайно важным для союзников успехом.
Немцы не знали, что происходит: реальное вторжение, серия разрозненных рейдов, поддержка отрядов Сопротивления или отвлекающий маневр перед высадкой в Па-де-Кале. И хотя обстреливался каждый проходящий самолет, они не могли оценить реальную угрозу. То тут, то там местные ротные командиры посылали дозоры проверить очередные сообщения о парашютистах, но солдаты вермахта по большей части оставались в бараках. Доктрина Берлина – контрнаступление против любого нападения – в эту ночь не действовала.
В сфере коммуникаций в Нормандии немцы обладали несомненным преимуществом. Американских парашютистов инструктировали: если у них не будет никаких других дел, то они по крайней мере могут заняться разрушением
Около 1.30 офицер по связи в штабе 6-го парашютного полка принял донесение, в котором сообщалось, что десантники противника высаживаются в окрестностях Сент-Мер-Эглиза. Полковник Хейдт попытался передать информацию генералу Марксу, но телефонная линия уже не работала.
Чаще всего провода перерезались по мере возможности или необходимости. Но были и особые, требовавшие специальной подготовки операции. Подполковник Роберт Уолвертон, командир 3-го батальона 506-го полка, получил задачу вывести из строя стратегически важные коммуникации между Карантаном и немецкими войсками на Котантене. Он поручил выполнить задание капитану Шеттлу из роты «И». Шеттл сказал, что ему необходимо знать точное местоположение. В конце мая разведка вывезла из Карантана в Англию участника Сопротивления, который показал, где закопаны линии связи, и люк, через который к ним можно подобраться.
Через полчаса после приземления Шеттл собрал 15 человек из своей роты. Они нашли люк, заложили в него взрывчатку и подорвали коммуникации. (Многие годы спустя офицер из германского 6-го парашютного полка сказал Шеттлу, что немцы были крайне поражены тем, как быстро американцам удалось уничтожить главный узел связи.)
Полковник Хейдт командовал 6-м парашютным полком. Он был профессиональным военным, прошедшим через бои в Польше, Франции, России, на Крите, в Северной Африке. Командный пост Хейдта располагался в Перье, батальоны рассредоточились до Карантана. В 0.30 он поднял своих людей по тревоге, но из-за противоречивости сообщений о высадке десантников по всему полуострову ему ничего не оставалось, как держать войска в боевой готовности. Полковнику нужно было срочно переговорить с генералом Марксом, а связь так и не работала.
Один из взводов Хейдта, расквартированный в деревне недалеко от Перье, устроил вечеринку. Рядовой Вольфганг Герицлеер рассказывает: «Вдруг вбегает рассыльный и кричит:
– Тревога! Тревога! Вражеские парашютисты!
Мы посмеялись и сказали ему, чтобы он так не волновался. Пригласили: посиди с нами и выпей кальвадоса. Но тут небо заполнилось самолетами. Это нас сразу отрезвило. Через минуту со всех сторон шли солдаты. Картина напоминала встревоженный пчелиный улей».
Собрать 3500 человек, служивших в 6-м парашютном полку, было непросто. Их расселили почти по всей округе. Для перевозки солдат имелись всего 70 грузовиков, большинство из которых выглядели как музейные экспонаты, а не как действующие транспортные средства. Причем 50 машин были совершенно разных моделей, поэтому их было невозможно обеспечить запасными частями. Элитным частям Хейдта предстояло идти в бой пешком. И без особо тяжелых вооружений, только с оружием, которое можно унести на руках. Когда полковник запросил в генеральном штабе тяжелые минометы и противотанковые орудия, ему с усмешкой сказали:
– Что вы, Хейдт, десантнику достаточно одного ножа.
Тем не менее немецкие парашютисты-десантники чувствовали себя уверенно. «Честно сказать, мы не испытывали страха, – вспоминает Герицлеер. – Мы были убеждены в том, что все утрясется за несколько часов, поэтому никто из нас не взял с собой ничего из личных вещей. Только оружие, боеприпасы и немного еды».
На востоке, где высаживались британские и канадские десантники, немцы тоже вели себя нерешительно, но не столько из-за действий союзников, сколько вследствие неразберихи в собственном командовании. Роммель полагался на 125-й полк Ганса фон Люка 21-й бронетанковой дивизии, который, по его мнению, мог ответить контрнаступлением на любое вторжение в районе реки и канала Орн. В 1.30 Люк получил первые донесения о парашютистах. Он незамедлительно поднял по тревоге полк, и через час экипажи стояли возле своих танков и бронемашин с заведенными моторами.