Держись от меня подальше

Сукре Рида

— Не могу поверить, что ты этого не видела! — удивлялся Фео и восторженно добавлял: — Как же я тебе завидую.

Мы и так долго наряжались, красились: Фил в своей обычной манере вызвал специалистов на дом, и они очень долго над нами работали, делая конфеток. Я была в бежевом кожаном платье с буфами и шипами на талии, чёрными узорчатыми колготками, в агли-шузах, с дерзким макияжем и распущенными волосами. Фила облачили в чёрную рубашку, верхние пуговицы которой были расстёгнуты (этот образ ему шёл, и он активно им пользовался),

дополняли образ обтягивающие кожаные брюки, словно он был корейской поп-звездой. Чёрные волосы загеленные и залакированные лежали в творческом беспорядке, закрывая одну сторону лица, как у аниме-персонажа. Мне многие девчонки завидовали. Но я собиралась это прекратить.

Оторвал нас от просмотра сериала менеджер, который испереживался, ожидая нас внизу в микроавтобусе. Мы катастрофически опаздывали на премьеру фильма, где у Фила была хоть и не главная роль, но очень достойная (а словами профессионалов — эпизодическая). Он мне миллион раз пересказывал сюжет, повторял свои реплики, и кажется я знала фильм наизусть. Но я ещё никогда не была на премьере. Нас обещали пустить по красной дорожке, это было крышесносно. Но я всё равно опасалась, будучи уверенной, что обязательно зацеплюсь обувкой за что угодно, за любую знаменитость, и тогда сама стану печально знаменитой звездой Ютуба.

Я согласилась на контракт с Фео, сделав ошибку. Но наказала не столько себя, сколько Артёма. Все полгода он верил, что мы с Филом пара, и я бросила Артёма ради него. Наверное, я достаточно отомстила своему бывшему. Мне стоило остановиться и принимать отныне верные решения.

Поэтому я осмелилась на разговор и поэтому мы сидели в машине оба, словно воды в рот набравшие. Зато менеджер костерил нас обоих, а водитель мчал так, будто его дедушкой был Молния Маккуин.

Я прожигала его взглядом, он не смущался:

— Точно решила?

Англоговорящий менеджер нас не понимал и переводить никто не собирался. Это было очень удобно, мы часто обсуждали что-то между собой на родном языке, и никто вокруг ни слова не понимал — как будто ты на другой планете. Очень прикольное ощущение.

Я кивнула.

— Интересно, — сказал он себе под нос. — Клубок потянули за ниточку — и он покатился.

— О чём ты?

— Я сказал это вслух? — он сделал безразличный вид, будто сказав что-то для меня, но при этом будто и не говорил. — Забудь, — равнодушно пожал он плечами.

— Ты специально нагнетаешь? — я начинала злиться. — Интригу наводишь? Просто скажи, согласен или нет.

Быть терпеливым с Фео не получалось ни у кого. Именно из-за него его бабуля и страдала нервным расстройством — это он её до седин довёл. И говоря о Гриппе:

— А что мы скажем твоей бабушке?

— Что ты меня снова отбрила, — не стал он далеко идти. — Разбила моё сердечко.

— Совсем уже? Она же будет волноваться, — я сложила руки на груди, всем своим видом

показывая, что против.

Мы сидели друг напротив друга и в наши гляделки никто не лез, даже менеджер, удостоверившись, что скорость достаточно быстрая, и мы можем успеть, успокоился и, развалившись в соседнем кресле, лазил в интернете, похихикивая от всяких шуточек.

— Что за жизнь у стариков, когда и поволноваться не о чём, — бестолково заметил Фео.

— С тобой вся жизнь — сплошное беспокойство.

Парень одарил меня улыбкой чеширского кота, гордый непонятно чему. Лично я считала, что гордиться таким глупо.

— А с тобой — мёд. С чего бы мне хотелось тебя отпускать?

— Ты же не медведь.

— Отнюдь, меня в прошлогоднем интервью назвали русским медвежонком.

Точно, как же я могла забыть? Он гулял всю ночь, вернулся под утро, а на десять было назначено интервью для знаменитого журнала. Для этого репортёр, красивая брюнетка, явно положившая глаз на него, и суетливый оператор пришли к нам в гости и стали свидетелями того, как я его будила. Обычно я не сильно жалела парня и могла орать ему в ухо всякие дикости, стаскивать одеяло или даже обрызгать водой, которую набирала в рот.

В этот раз на людях, к тому же ожидавших от нас нежностей, мне пришлось поработать на публику: я дула ему в ухо, и делая вид, что шепчу ласковую ерунду, проклинала на чём свет стоит — ему было хоть бы хны, он спал и был очень мил, а потом обнял меня вместо подушки и мне осталось изображать счастливую дуру.

Репортёрша завистливо делала пометки, оператор снимал священные кадры: такой близости между нами экраны ещё не видали — эксклюзив.

— Настоящий русский медвежонок в спячке не расстаётся со своей крынкой мёда, — прокомментировала это я.

— Я думала, что ты — его медведица, — подколола девушка, делая записи, и в целом ведя себя профессионально.

— Медведи любят мёд больше медведиц, — с видом знатока пояснила я.

Но положа руку на сердце скажу, единственная прослеживающаяся между косолапым и нашей знаменитостью аналогия, — это созвездие Большой или Малой медведицы, звездой которой он мог быть, и только. Ну, и что он спал как берложник в зимней спячке.

Так что это его сравнение себя с хозяином леса у меня вызывало больше смех.

— Вечно ты ведёшь себя как бог на душу положит, — наша машина неслась, обгоняя рассыпанные по асфальту крупными жёлтыми пятнами, бегущими как капли дождя по стеклу, но мы не обращали внимания.

— Это как? — заинтересовался красавчик, возможно рассчитывая, что я его приписываю к богам.

— Безалаберный, — не стала я тешить его самолюбие.

— Вот видишь, — ничуть не расстроился Фил, — тебе нельзя уходить, иначе кто будет учить меня древним изречениям?

— Это все знают, — я же не виновата, что он не доучился в школе.