Держись от меня подальше
Шрифт:
— Я, пожалуй, провожу её, вроде я ей симпатичен…
— В смысле? — тугодумно удивился Матв, который до последнего был уверен, что Фил в предмете его тайного эстетического удовольствия не заинтересован.
— Ты как ребёнок из пелёнок, — добродушно подёрнул губы в улыбке закордонный актёр, — она хочет меня, я тоже не прочь устроить себе расслабляющий вечер…
— Она занята! Понял? — вмиг прошипел Егор.
— Это кем?
— Это мной!
— А она об этом знает?
— Щас узнает, — пообещал Матв и побежал предлагать свои услуги в качестве эскорта до дома, а Фил, мысленно поаплодировав себе, подхватил под руку Вику и вбежал в бар, дабы случайно не стать камнем преткновения для зарождающихся отношений,
Коря Егора за отсутствие машины, Леся заставила его вызвать такси, после этого парочка распрощалась с остальными и отправилась домой.
— Ого, какой шикарный домик, — восхитился Егор, открывая дверцу машины для Леси.
— Да ничего особенного, — махнула та рукой, резво выскочила, запнулась каблуком об бордюр и, костеря по чём стоит всю цивилизацию, особенно того, кто имел смелость (в вариации Леси «неслыханную смертную глупость») придумать асфальт и всякое к нему прилагающееся, полетела прямо на Егора, имевшего неосторожность вырасти на траектории её колоритного головокружительного полёта, а таксист, созерцая действо в зеркальце заднего вида, подумал, что даже курицы, совершающие трансатлантический перелёт, и то куда грациознее.
— Ауч! — глухо отозвался Матв после «интимной встречи» затылка с асфальтированной поверхностью.
Через пару секунд он осознал, что его положение совсем даже не аучевое, а наоборот, благоприятное, местами — особенно благоприятное, и его лицо приняло блаженное удовлетворение идиота.
— Что ты ржёшь? Ща получишь по харизме! — наорала на него Леся, контузив парня на пару минут и, перевалившись через него, села на попу, прижав к груди колени, таким образом, пуская свой дальнейший возмущённый трёп на оценку тех соседей, которые пожалели денег на кондиционер и жаркими ночами вынуждены были открывать створки своих звукопроницаемых стеклопакетов. Но сам адресат воплей, Егор, оставался в неведении конкретного перехода на личности, лишь по мимике догадываясь, что ничего позитивного из её уст не звучало. Вскоре давящее ощущение в ушах его отпустило, а разум был поглощён ругательствами и обзывательствами, а также обвинениями по поводу:
— Ты мне ногу сломал, маньяк недоделанный!
Егор себе в этот момент напоминал сто тысяч маньяков, при этом каждый из которых был маньяком в своей профессиональной области, однако, ругаться он не стал, хоть и буркнул, что «доделанный», и припомнив похотливые речи Фила, вновь включил рыцаря, подняв её на руки. От подобного злодейского действа Леся потеряла дар речи и даже на вопросительный взгляд Мартина, консьержа, толком ответить не смогла, пробурчав себе под нос что-то маловразумительное. Мартин дураком не был и верно рассудил намерения парочки, так что вызвал им лифт и удалился восвояси.
На своём этаже им встретились только близняшки Ева и Ава, соседки из квартиры напротив, которые уже полчаса пытались вскрыть замок своей двери. Обе были немного пьяны, и только что вернулись из клуба. Егор героически спас двух юных дев, сокурсниц Леси и Лены, которым родители за отличную учёбу купили квартиру. Только они не учли (то есть заранее схитрили) того, что девчонки учатся в другом городе, по гениальному плану родителей близняшек после окончания архитектурной академии должны были вернуться в родной город хотя бы из-за классной квартиры. Обо всём этом они поведали Егору, пока Леся недовольно подпирала косяк своей двери и мысленно выдумывала способы казни двух «рыжих хитророжих лисиц».
Весь романтический настрой развеялся со скоростью ветра, и даже вторичное поднятие на руки не посодействовало его восстановлению. Переступив порог дома, как только тело покалеченной девушки было опущено на софу, Леся вновь взвыла о больнючей ступне, вновь обвинила во всем Егора, повесив на него все преступления века (и это ещё без отягчающих), затем ещё больше начала верещать, когда после
В это время Егор, подавленный и расстроенный сущностью бытия, набрёл на кровать, свалился на неё, уставший до безобразия, и тут же вырубился, проснувшись лишь после обеда. Он ещё некоторое время провалялся, пытаясь осмыслить, что это не его комната, затем вспомнил события прошлой ночи, вскочил и принялся названивать сестрёнкам.
Сначала набрал Ленку, но вдруг осознал, что не знает, что ей сказать, и тут же скинул, не дождавшись и первого гудка. Его радовало, что она не встречается с Оливером, факт, что она имеет отношения с другим братом, его тоже не особо радовал. Если у неё к нему сильные чувства — что же, это замечательно, но если Охренчик к ней ничего не испытывает, значит его ждёт скорая смерть. Егор, конечно, думал о том, чтобы сказать Шеру об этом в лицо, предупредить и пригрозить, но решил пока не лезть в их отношения. Раз у Ленки хватило благоразумия не начинать встречаться с Олли, значит всё окей, и значит она не безнадёжна. Хотя странно, что Егор частенько видел тачку Оливера в ближайшем радиусе обитания Ленки. Этот вопрос можно было обсудить с самой Леной и поставить себя в идиотское положение ревнивца-братца или же позвонить другой сестрёнке. Теперь становилось очевидным, почему та так старательно ругала Олли — на правах его единственной девушки это смотрелось вполне уместным. Хотя не факт, что единственной, от этого козла можно чего угодно ожидать — у него фанаток больше, чем в подсолнухе семян, и сам он далеко не монах.
С такими мыслями Егор стал звонить Соне, но она трубку не брала: то ли не слышала звонка, то ли игнорировала, опасаясь, что братец решит её линчевать за бесценную услугу — казённые апартаменты и харчи за счёт государства, но тут была больше вина самого Егора, хотя и Сонька была замешана. Скорее всего, она «прочухала» ситуацию (в их городе новости имеют свойство быстро облетать округу) и решила переждать, пока брат успокоится и передумает устраивать её смертоубийство. Глупая, он, как взрослый уравновешенный человек, не стал бы строить гильотину и проверять остроту лезвий на сестричке, для этого есть более подходящий кандидат.
Егор злобненько усмехнулся, потерев ладони друг о дружку, растянулся на широкой двуспальной кровати с ортопедическим матрасом и потянулся, рассматривая обстановку. Она как-то не вязалась с натурой Леси — всё было слишком правильным и выдержанным в одном стиле, стиле хай-тек — всего по минимуму. Скучно даже. Единственным разбавлением унылой комнаты был лишь валяющийся на полу розовый нетбук (такой же у его сестрёнки). Недолго думая, Егор попытался связаться в сети с Соней, вновь безрезультатно. Ещё покопался в памяти, заценил фотки с последнего отдыха на островах, где девушка щеголяла в самых разнообразных купальниках, больше открывающих, чем скрывающих; нашёл папку с фотографиями какого-то очкастого хмыря, который якобы являлся Лесиным женишком, отфотошопил ему несколько фоток в особо не щадящем режиме, похвалил себя за сообразительность и полёт фантазии и отправился искать хозяйку «Медной горы», которую вскоре обнаружил в зале на диване.
Леся, в отличие от «бесчувственного чурбана», всю ночь не спала, лишь под утро её сморил сон и она, отзвонившись на работу, что приболела, прикорнула на диване, проснувшись к обеду. Проведав Егора и убедившись, что тот и не думает просыпаться, вновь сходила душ и, не желая облачаться в халат, нацепила дорогую мужскую рубашку известного бренда, которую скоммуниздила «на радостях» из химчистки после того, как её оттуда уволили после первой и последней в жизни смены.
Теперь она сидела на диване и раздумывала будить или не будить незваного гостя, когда он сам выполз из комнаты с восторженным взглядом взирая на Лесю.